КОРОЛЬКИ
Syntax6, перевод RS

Глава 1

Мне нравится резать их медленно, маленьким ножом.

Иногда так непросто решить с чего начать, когда они, бледные и дрожащие, лежат вот так на столе, но в этом процессе спешить нельзя. Ничего хорошего, если все закончится слишком быстро. Поэтому, когда они начинают плакать, я говорю себе, что это - хорошо, потому что это - в последний раз, и больше слезы лить им не придется. Очень скоро я заставлю боль уйти навсегда.

Но вот эта - она пока еще не плачет.

Она смотрит на меня своими огромными черными глазами, подернутыми дымкой из-за барбитуратов, которыми ее пришлось напичкать ранее. Я отбрасываю прядь спутанных коричневых волос с ее щеки - она не пошевелила ни единой мышцей на лице. Ее бледная грудь поднимается и опускается с каждым поверхностным вздохом, и я очерчиваю покрытым латексом пальцем контур ее ключицы. Она не дергается как некоторые из тех, кто был до нее, и я снова поздравляю себя с таким замечательным выбором.

Конечно, в глубине души я осознаю, что это - плохо, но я не могу остановиться. На самом деле, я не хочу останавливаться. Я - именно то, что я есть с тех пор ..., в общем с тех пор, как я себя помню. Может быть, все началось на занятиях по биологии в классе мистера Гилроя, когда нож впервые попал мне в руки. Все остальные были заняты тем, что жаловались на тошноту от сладкого запаха формальдегида или хихикали при виде словно резиновых лягушачьих тушек, но мои ладони покрылись потом от возбуждения.

Я и сейчас это вижу: острый нож приятно холодит ладонь, и стараясь унять дрожь, я подношу его к распластанной лягушке. Естественно, белокурая Бетси Домброуэр охотно согласилась на мою просьбу и уступила мне эту часть работы. Я до сих пор помню: лягушка практически разошлась как по швам после одного точного надреза. Той ночью мне снова и снова снилось стальное лезвие, взрезающее мягкое и серое лягушачье брюшко. Это принесло мне странное чувство спокойствия и уверенность, что скоро мне доведется резать опять.

Скоро.

Молодая женщина, лежащая на столе, беззвучно стонет в кляп, когда я делаю первый надрез на ее животе. Это - чистый надрез, и след крови по ране - прямой и узкий. Я добавляю вторую линию прямо над первой, пробуя свободной рукой качество собственной работы. Я чувствую тепло ее крови на своих пальцах даже сквозь латекс перчатки, жаль я не могу почувствовать и ее влажность.

Накрепко привязанная к столу кожаными ремнями, моя жертва дергается всем телом, когда я делаю еще два надреза. Теперь она плачет, стонет, и я вижу, что она старше, чем казалась ранее. Может быть, за тридцать. Тридцать лет боли скоро будут стерты навсегда с моей помощью.

Еще одна линия. Эту я провожу от ее ключицы прямо до пупка. Эта линия - глубже, чем все остальные, и я чувствую, как кровь стучит у меня в венах при виде красного ручейка, стекающего по ее ребрам.

Еще три глубоких пореза, и женщина обмякла, ее глаза закрываются, а голова опрокидывается на бок. Она еще жива, но кровь уже - повсюду. Сам воздух наполнен кровью, и я снимаю рубашку.

Пришло время для самого важного.

Я смотрю на мою оголенную грудь и вижу, что рубец от предыдущего раза все еще красный и воспаленный, должно быть я теперь наношу раны слишком близко друг от друга. Всего шесть, правильно? Кажется так пишут в газетах. Да нет, еще пять, с шестой еще надо закончить.

Я беру ее запястье и жду, пока слабый пульс под моими пальцами не останавливается. Все, ее больше нет. Она кажется такой умиротворенной, и это спокойствие - именно то, для чего я это делаю. Я хочу почувствовать это спокойствие, попробовать его на вкус, ухватить его руками, чтобы больше никогда не слышать эти крики в моей черепной коробке.

Маленький нож не причиняет мне заметной боли, когда я делаю порез на собственном животе, и я с трудом сдерживаю стон удовольствия. Когда темные, красные, теплые струйки начинают скользить по моей коже, я забираюсь на стол и прижимаюсь к умершей женщине всем телом. Наша кровь смешивается, образуя одно большое влажное пятно. Я закрываю глаза.

Я делаю глубокий вздох, и крики исчезают.

===========================================================


"Чуть-чуть... повыше".

Малдер послушно сдвинулся, не сбившись с устойчивого ритма и продолжая работать бедрами.

"Так хорошо?" - выдохнул он ей в лицо.

"Мммм, да" - Скалли снова прикрыла глаза, чтобы сосредоточиться на ощущении от его плоти, глубоко входящей в нее.

"Ты уверена?" - сказал он на вздохе, усилив резкость толчков - "хочу ..." /толчок/ "...убедиться, что это ..." /толчок/ "...настоящий день рождения".

Кажется, это будет самый что ни на есть настоящий день рождения, если только он заткнется и продолжит в том же духе.

В отличие от Малдера, многозадачность - не самый удачный для нее режим работы, и она не могла совмещать с равным успехом разные формы контакта. В данный момент времени вербальная форма никак не отвечала ее потребностям.

Она подтянула колени, почувствовав, что ее тело приготовилось к грандиозному финалу. Секунда колебаний на тонкой грани - и она срывается с края, покачиваясь на волнах удовольствия: "Малдер, давай" - выпалила она на случай, если он все-таки захочет присоединиться к ней.

Он захотел. После трех резких толчков, низко застонав, он вытянулся в струну в ее объятиях и затем тяжело обрушился на нее, прерывисто дыша ей в висок. Прижав лицо к его шее, она легко поцеловала его. Вес его горячего тела, покрывшегося капельками пота - долгожданный комфорт в ее мире, который еще не успел вернуться на свою орбиту.

Он ответил, легко растрепав ее волосы и уткнувшись горячими губами в ее ухо: "Кажется, правду пишут о том, что женщины достигают пика сексуальной активности к тридцати пяти".

Не открывая глаз, она улыбнулась и сжала его бедро своими коленями: "Ты недоволен моим исполнительским мастерством за отчетный период?"

"Нет" - он приподнялся на локтях и посмотрел на нее - "просто заранее готовлюсь к самому лучшему в наступающем году".

Рассмеявшись, она перевалила его на спину, положила голову ему на грудь, и, почувствовав, что уже далеко не так жарко, нащупала позади себя край одеяла и накрыла их обоих. Он поцеловал ее в макушку, и не прошло и пары минут, как он заснул.

Вот так он всегда. Неутомим и блестящ во время представления, но лишь занавес падет - также и он. Сегодня с нее достаточно просто заснуть, уютно прильнув к нему. Мерло за ужином добавило ей сонливости, к тому же, ей еще потребуется время, чтобы восстановиться после огнестрельного ранения в живот.

Да, вот и еще один год, когда удалось обмануть смерть, просто изумительно, подумала она легко дотронувшись до рубца. Вот уж поистине, с днем рождения, черт меня побери. Не удивительно, что секс оказал на нее столь бодрящий эффект.

Она прижалась губами к его груди, посчитав, что еще одно "спасибо" не помешает, и вдруг поняла, что внеочередная сессия аэробики не прошла даром: она не только устала, но и хочет пить. Осторожно выбравшись из кольца его теплых рук, она накинула халатик и прошлепала босиком на кухню.

Там она выпила стакан воды, и, нарочито проигнорировав гору немытой после ужина посуды с застывшим соусом Альфредо и остатками морских деликатесов, сосредоточилась на вставленном в рамку репринте Кандинского, который ей подарил Малдер. Это было хаотичное многоцветье, формы и фигуры в таком количестве, что сразу и не разберешься. Внизу, поверх оригинального названия картины, Малдер отпечатал собственное: "Секс со Скалли".

Она улыбнулась, вспомнив о том, что после сегодняшней ночи им бы могла понадобиться целая галерея.

Сегодня ночью Малдер сострил по поводу ее 35-летия и пика сексуальной активности, но она действительно ощущала разницу в том, как она относилась к сексу, когда ей было двадцать, и как - сейчас. Может быть, вместе с пришедшей с годами мудростью ушла юношеская неуверенность, вроде: 

**Как я выгляжу в этой позиции? Как идиотка? Может быть, следует погромче стонать? Или потише? Что он имеет в виду, что хочет от меня?**

Вместо этого сейчас она просто наслаждалась моментом. Наверное, ее тело не было идеальным, но оно ее вполне устраивало, да и Малдер определенно не жаловался.

Малдер.

Он был главной и основной причиной проснувшейся в ней вдруг жажды секса. Дело было не только в том, что он был изобретательным и заботливым любовником, хотя и этого бы хватило с головой. Но в первый раз за всю свою жизнь она занималась любовью с кем-то, кому она могла довериться полностью, предложив ему все: свою сексуальность, свои недостатки, свои самые уязвимые места, все то, что она обычно так хорошо скрывала.

Это пугало, и это было чудесно, и это было самым поразительным, что с ней когда-либо случалось. Слава богу, кажется, он чувствовал то же самое.

Она провела пальцем по упаковочной ленте и решила оставить ее на месте еще ненадолго. Даже сейчас, просто глядя на эту картину, она чувствовала, как волна возбуждения окатила ее. Интересно, что же, теперь я буду включаться как лампочка каждый раз, стоит мне зайти в гостиную? Мечтать не вредно.

Положив стакан в мойку, она посмотрела на часы - почти полночь. Может быть, Малдер уже восстановился настолько, что они смогут завершить еще один короткий раунд полусонного секса, пока день не закончен.

Малдер спал как убитый, когда она вернулась в спальню, и один его вид вызвал у нее зевоту. Кажется, вечер можно считать оконченным. Она потянула за пояс халатика, но внезапно остановилась, услышав телефонный звонок.

Малдер дернулся и сонно протер глаза: "Телефон?"

Она кивнула, и взглянув на свой молчащий телефон, поняла что трель раздается из брюк Малдера.

"Это - твой мобильник" - сказала она, нагнувшись за его брюками, валяющимися на полу. Она вынула из кармана раздираемый воплями черный телефон и кинула его Малдеру на кровать.

"Алло?" - озадаченно спросил он.

Внимательно глядя на него, Скалли пыталась угадать, кто мог ему звонить так поздно. Сейчас они были свободны от расследования, которое бы отнимало у них свободное время, и если не считать редких тайных осведомителей, она была единственным человеком, кто мог звонить ему в этот час.

"Понимаю" - сказал Малдер и встал с кровати - "что произошло?"

Она ожидала, что он повернется к ней и хотя бы намеком даст ей понять, кто звонит. Вместо этого, он, как и был - голый, пошел в ванную и закрыл за собой дверь. Она вздрогнула услышав, как защелкнулся замок, и удивленно уставилась на белую дверь. Что, черт возьми, происходит? Он не прибегал к такому стилю из игры в шпионов даже в первый год их работы вместе, когда думал, что ее послали следить за ним.

Затянув пояс на халатике, Скалли в три шага подошла к двери и стала напряженно вслушиваться в доносящееся из-за нее бормотание. Потом она опомнилась.

Она подслушивала и не чувствовала ни капли вины. Надо просто подождать. Свернувшись в кресле калачиком, она в ожидании смотрела на дверь, и надеясь, что он скоро выйдет, и боясь этого момента.

Наконец, дверь открылась. Он тяжело опустился на кровать, повернувшись к ней спиной и опустив голову. Вряд ли новости были хорошими.

"Малдер?"- сказала она, медленно поднявшись с кресла. Она подошла к кровати и дотронулась до его плеча: "Что случилось, Малдер?" - мягко спросила она - "Кто звонил?"

Подняв на нее глаза, в которых невозможно было что-либо прочитать, он ответил вопросом на вопрос: "Как ты себя чувствуешь, Скалли? Как насчет небольшой поездки?"

Это замечание отнюдь не помогло унять ее беспокойство.

"Я в порядке" - сказала она настолько твердо, насколько оказалась способна - "Что происходит?"

"Я добился нашего включения в команду по профилированию, чтобы нас освободили от прослушки" - ответил он деревянным голосом словно из бочки - "В Кембридже за несколько месяцев произошла серия жестоких убийств, и они хотят, чтобы мы приняли участие в расследовании".

Скалли нахмурилась, не удовлетворившись его объяснениями. Он был занят тем, что одевался словно в замедленной съемке, его мысли явно гуляли где-то в другом месте. Совершенно ясно, что он рассказал ей не все, что было в этом звонке.

"Какого рода убийства?" - осторожно спросила она.

"Увечья. Кто-то режет женщин заживо".

"О господи" - у нее перехватило дыхание, когда она представила себе, какие вскрытия ее ожидают - "Сколько уже?"

"Несколько часов назад они нашли шестую" - он накинул рубашку и начал застегивать ее с нижней пуговицы. Он казался слишком сфокусированным на этой непростой задаче.

"Малдер?" - не дождавшись ответа, она подошла к нему и взяла его за руку. Он вздрогнул. 

"Малдер, что такое?" - спросила она настойчиво, пытаясь разглядеть в его лице хотя бы намек на то, что с ним происходит. Он был бледен как небо в январе.

Через минуту, сглотнув дважды, он ей ответил: "Последнюю жертву ... ту, что нашли на улице сегодня ночью... ее звали Элизабет Каллахан".

"Ты знал ее?"

Он медленно кивнул, зажмурил глаза, взял ее за руки и сжал их так сильно, что ее сердце бешено заколотилось; она поняла, что это - только начало истории.

"Вы были ... вы были любовниками?"

"Можно так сказать" - прошептал он. Он открыл глаза - потемневшие, бездонные, казалось, они видят ее насквозь - "Она была моей женой".

-------------------------------------------------------------

Глава 2

В среду утром зима встретила их за порогом Логан Аэропорта как злобная свекровь. Ни покрытых сверкающим инеем деревьев, ни веселых снеговиков. Зато был колючий ветер, пробирающий до костей, и коричневая слякоть, окружающая каждый выступ на унылом цементе Логана, в ожидании какого-нибудь бедолаги, который, поскользнувшись, увяз бы по щиколотки в ледяной жиже. 

Малдер рискнул искоса посмотреть на Скалли, пока они шли по скользкому переходу к их взятой напрокат машине. Обычно она, чувствуя его взгляд, встречала его глаза. Не в этой жизни.

Она ни разу не взглянула прямо ему в глаза с тех пор, как он вышел из ее ванной и рассказал об Элизабет. Судя по положению ее плеч и посадке головы, она все еще не пришла в себя от его неуклюжих откровений. У нормальных людей все написано на лице, а Скалли удавалось выражать все, в том числе и злость, всем телом. Ему казалось, что она ни разу не моргнула за все два часа полета, как будто даже ее ресницы были злы на него.

По всей видимости, ему следовало как следует объясниться. Как-то мотивировать свои поступки. Но если и было что-то, что он мог ей сказать, все равно это было бы ложью.

*Прости, что я никогда не говорил тебе об этом* - было бы смешно, потому что он совершенно сознательно сделал из своего брака тайну, в том числе и для нее. Он обещал никому не рассказывать, и после всего, что произошло, оказалось легче держать слово. И безопаснее. Если бы в тот последний день Скалли была с ним в пустой больничной палате, она бы поняла, что это - самое лучшее, что он мог сделать.

Он убрался оттуда к черту, и ему так и не довелось оглянуться назад.

До сих пор.

Интересно, что сказала бы Скалли, если бы узнала, что первой его мыслью, когда он узнал о смерти Элизабет, было **Кажется, она наконец получила, что хотела**.

Наверное, ее бы стошнило. Скорее всего. А кого бы ни стошнило, услышь он такое? Но она бы получила хоть какое-то представление о том, что было на самом деле. Он был черт знает каким, никудышным мужем, пока Элизабет была жива, и нет никаких оснований полагать, что он вдруг будет образцом для подражания, когда ее не стало.

Как всегда, не поддающийся описанию Форд-Таурус уже ждал их у бордюра. Малдер накарябал свою фамилию на квитанции, и протянул ее клерку в обмен на ключи. Они погрузили вещи в багажник, и молодой человек радостно улыбнулся: "Надеюсь вы и ваша жена хорошо проведете время в Бостоне".

Малдер поморщился, а Скалли замерла. Он опять осторожно взглянул на нее, и на этот раз она посмотрела прямо ему в лицо. Несколько болезненно долгих секунд ее холодные голубые глаза не отпускали его, после чего она, не говоря ни слова, отвернулась и забралась в машину.

Он остался стоять один на колючем ветру.

--------------------------------------------------------------------------

Они поехали в полицейский участок Кембриджа, и только через десять минут Скалли отняла ее замерзшие ладони от радиатора. Сколько не откладывай этот разговор, легче все равно не станет, поэтому она собралась в кулак и спросила: "Ты сам мне все расскажешь, или мне придется прочитать об этом в ее личном деле, как всегда?"

Он крепче ухватился за руль и осторожно посмотрел на нее: "Что конкретно ты хочешь знать?"

О, нет. Так не пойдет. Она сразу увидела лазейку в его вопросе, и свежая волна раздражения подкатила к ее горлу. Не спрошено - не сказано. Опять ложь по умолчанию. Опять недомолвки. Она судорожно вздохнула и покачала головой: "Нет, Малдер. В этих обстоятельствах это просто противно. Не пытайся спихнуть это на меня, я не позволю".

"Я и не пытался".

"Пытался".

Он нахмурился и замолчал. Несколько минут единственным звуком в машине был шум мотора.

"Прости" - сказал он через некоторое время - "Я не хотел тебя обидеть".

Его слова вызвали непрошенные слезы, и сдерживая их, она вдруг поняла, как сильно на самом деле он ее обидел.

"В это трудно поверить" - удалось ей произнести через минуту - "Я не понимаю, как ты мог подумать, что скрывая подобные вещи, ты не делаешь ничего обидного".

"Я не думал, что ты когда-нибудь узнаешь".

"И от этого мне должно стать легче?" - зло спросила она, повернувшись к нему. Слезы жгли ей горло: "Что еще мне не полагается знать о тебе, Малдер?"

Вздрогнув, он уставился на нее: "Ничего! Клянусь тебе, Скалли, нет ничего такого!"

Эти горячие уверения только добавили горечи, и она отвернулась к окну, чтобы посмотреть на покрытую серой зыбью речку Чарльз. Он лгал все это время, то и дело говорила она себе. Кто может сказать, что сейчас он не лжет?

"Ты должна верить мне, Скалли" - сказал он сдавленным голосом - "Я бы никогда не стал тебе лгать, никогда. Обещаю, мне больше нечего скрывать". Он отчаянно стиснул ее руку: "Пожалуйста ... ты должна мне верить".

Она посмотрела на его лицо, бледное и усталое, в его глаза, потемневшие от страха. Как будто посмотрела в зеркало, где отразились ее собственные эмоции: "Не могу" - прошептала она и осторожно освободила руку - "Хочу верить, Малдер, но сейчас - не могу".

"Скалли ..."

"Нет" - резко сказала она - "Не могу". К такому разговору она не была готова. Не сейчас, когда вкус обиды еще слишком горек. Через несколько минут ей придется разбираться с уликами и осматривать тело, делая вид, что это дело ничем не отличается от остальных. Обида подождет.

Помолчав еще минуту, Малдер медленно кивнул: "Хорошо" - тихо сказал он, не глядя на нее - "Хорошо, Скалли. Тогда - только факты, ладно?"

Она кивнула, все еще не доверяя своему голосу, и изо всех сил сопротивлялась искушению зажмурить глаза, когда он начал рассказ.

"Элизабет росла с нами по соседству. Иногда она приходила поиграть со мной и Сэм, но в основном была сама по себе. Ее мать умерла, когда она была совсем маленькой, и ее отец предпочитал, чтобы она чаще была дома, с ним. Она говорила, что ему нужна компания".

Взрослые мужчины не должны требовать от маленьких девочек, чтобы те составляли им компанию, подумала Скалли и осеклась от собственного предположения. Не зная, как отреагирует Малдер, она придержала свой вопрос. Но он все равно как будто услышал, о чем она думала.

"Да, теперь я думаю, что он мог изнасиловать ее или что-то в этом роде. Это бы многое объяснило".

"Она тебе ничего про него не рассказывала?"

Малдер провел одной рукой по лицу: "О, она говорила о нем постоянно" - он посмотрел на нее и вздохнул - " Но в основном - только о хорошем. Только один раз я уловил что-то странное, это было Рождество 1990. Лиз и я хотели провести праздники в Вермонте, только она и я, и по какой-то причине она как будто боялась сказать об этом отцу. Меня не было дома, когда она все-таки позвонила ему. Когда я пришел, она сидела в ванной, полностью одетая, и плакала. Надо ли говорить, мы провели все Рождество вместе со стариком".

Скалли на мгновение закрыла глаза, мысленно прокручивая его слова. Итак, теперь уже это была "Лиз", не так ли? Она не понимала, почему отреагировала на этот маленький нюанс так болезненно, но тем не менее: "Как долго... как долго вы были женаты?"

"Пятнадцать месяцев. Я столкнулся с ней случайно лицом к лицу в Винограднике летом 1989, и мы разговорились. Я точно не знаю, как это произошло, но в том октябре мы поженились".

"Не слишком ли быстро" - со звоном неодобрения, ее слова выскочили из нее, прежде чем она успела хорошенько подумать.

"Слишком быстро" - согласился он мягко - "Все было не так почти с самого начала ... " Он умолк, будто окунулся в прошлое, прямо у нее на глазах. Что бы ни случилось с Лиз, было ясно, что память о ней до сих пор преследовала его.

Как ты мог? - хотела она спросить его, но так и не спросила. Вместо этого она начала задавать ему вопросы, которые бы задала любому второсортному свидетелю, выуживая только необходимую для расследования информацию:

"Когда ты видел ее в последний раз?"

Он выдохнул: "Почти восемь лет тому назад. Точнее - 21 февраля 1991 года".

Быстрый и внезапный разрыв? Это казалось странным для Малдера: он был не из тех, кто легко расставался с теми, кого любил.

"С тех пор ты с ней не общался?" - она прессинговала, внимательно за ним наблюдая. Он покачал головой.

"Ни писем, ни телефонных звонков, совсем ничего?"

"Я подписал все бумаги о разводе, и с тех пор ее не видел".

Уголки его губ дрогнули, и она подумала: что за эмоции он пытается спрятать? Гнев? Раскаяние?

"Почему все закончилось?" - спросила она через минуту.

Он открыл рот, но не произнес ни звука. Он сглотнул, и попытался снова: "Когда ты увидишь ее, ты сама поймешь" - удалось ему наконец.

"Что я пойму?"

Он не ответил и вырулил на парковку Кембриджа. Когда он потянулся к ручке двери, она резко его остановила, чуть не вырвавшись из ремня безопасности, чтобы коснуться его руки: "Малдер, ответь мне. Что я узнаю?"

Он замер, так и не повернувшись к ней, его локоть застрял в теплом шерстяном пальто: "Некоторые люди всю свою жизнь стремятся к смерти" - пробормотал он в окно и выдернул свою руку, оставив ей пустой рукав.

---------------------------------------------


Итак, ее звали Элизабет Каллахан. В баре она сказала, что ее имя - Элиза. Я - не в обиде, что она солгала мне. Каждый из нас делает что может, чтобы как-то прожить еще один день, и конечно, Элизабет не была исключением. По крайней мере, сейчас она может быть покойна.

Мне-то лгать становится все труднее и труднее. Они нашли Элизабет спустя лишь три часа после того, как тело было оставлено на улице, и это - их рекорд по времени. И хотя я терпеть не могу оставлять женщин валяться в снегу надолго, в следующий раз мне придется подойти к выбору места более осмотрительно. Может быть, кладбище сойдет.

Нелегко заставить себя читать газеты: ведь все, что там пишут - отвратительно. Никто не пытается понять. Этот придурок - репортер из Геральда назвал меня "резчиком", и похоже, это станет моим лейблом - "убийца с резцом". Сегодня утром в кафе при мне об этом говорили два парня, отвлекшись ненадолго от обсуждения нового супер-мощного мотоцикла одного из них и надвигающегося матча против Бронкса.

В новостях женщин просят быть осторожнее. Оставаться дома по вечерам или, по крайней мере, не выходить из дому одной. Такие серьезные предупреждения - остается лишь покачать головой: на моих действиях это никак не отразится.

Просто женщины, на которых падает мой выбор, никогда не сидят дома. Там слишком спокойно. Эти женщины постоянно на бегу, гонимые своими собственными демонами, они скитаются по улицам, делая из себя движущиеся мишени. Эти женщины никуда не ходят с друзьями, потому что у них нет друзей. У них есть только я.

------------------------------------------------


Полицейский участок Кембриджа ничем не отличался от сотен других, где ему пришлось побывать. Может быть, чуть лучше ухожен. Столы - не поцарапаны, не то что в участках Вашингтона, и линолеум не был протерт до дыр вплоть до цемента. Стены были свежевыкрашенны, но все равно это был все тот же серо-зеленый цвет.

Все - то же, как всегда, за одним исключением - на этот раз убита была Элизабет.

Скалли не отставала от него, пока они пробирались к офису шефа Инглхарта, и стук ее каблуков, эхом разносившийся по коридору, придавал ему уверенности. Может быть, это - временное перемирие, но главное - она все еще с ним.

Хотя, кто знает - она ведь еще не слышала всей правды, всего этого ужаса. Подойдя к двери офиса Инглхарта, прежде чем постучать, он встретился с ней глазами.

"Войдите" - раздался голос шефа, и он вошел в комнату, точно в сауну. Тучный мужчина лет шестидесяти - Инглхарт - сидел за столом, закатав рукава рубашки по локоть, его красный полосатый галстук свободно болтался вокруг его шеи.

"Вы, должно быть, федералы, которых я вызвал" - он поднялся с кресла и протянул руку через стол. Малдер пожал ее:

"Я - Фокс Малдер, а это - Дана Скалли".

"Пожалуйста, присаживайтесь" - сказал он, указывая на кожаные кресла перед собой - "Я признателен вам за то, что вы добрались так быстро" - он взял трубку телефона и приложил ее к уху - "Извините, что здесь так жарко - авария на всем этаже".

Он набрал номер: "Привет, Марта. Пришли, пожалуйста, ко мне Бертелли и Джакобсена. Спасибо".

Малдер потянул за собственный галстук и попытался устроиться поудобнее: "Мы видели заголовки в сегодняшних газетах" - сказал он Инглхарту - "Кажется, вам приходится иметь дело с паническими настроениями в городе".

Шеф глубоко вздохнул и откинулся в кресле: "И не говорите. Телефоны не умолкают. Каждый день у меня - пресс-конференции по этому делу, и самое паршивое - мне нечего сказать людям, кроме того, что совершено очередное убийство. Еще немного - и мэр прикончит меня" - он сдвинулся вперед и положил руки на стол - "Вот почему я подумал, что вы, ребята сможете помочь. Может быть, составить психологический портрет или типа того, чтобы мы знали, с кем имеем дело".

Малдер снова заерзал: он совершенно не был уверен, что хочет проникнуть в мозг человека, который убил Элизабет. Он даже не был уверен, сможет ли, если захочет: "Вы кого-нибудь подозреваете в данный момент?"

"Пока - никого" - проворчал Инглхарт - мои ребята сейчас проверяют нашу базу по всем предыдущим случаям похищений и нападений с ножом в этом районе. Нашли пару похожих моментов, но ничего стоящего. Бертелли и Джакобсен доложат вам все подробности. Они занимаются этим делом с тех пор, как в июне началась эта чертова канитель".

Девять лет он гоняется за монстрами без права на передышку. Иногда ему удавалось забыть, почему он в свое время ушел из Поведенческого отдела, но такие дела, как сейчас, всегда бередили уснувшие воспоминания. Только он собрался спросить, были ли обнаружены во время осмотра признаки сексуального насилия, как в дверь постучали.

"Войдите" - сказал Инглхарт, и в офис вошли мужчина и женщина. Женщине было около сорока, на ней был оливкового цвета брючный костюм, темно-русые волосы собраны в хвост, в руках - гора папок. Мужчина был моложе, около тридцати, но с ранними залысинами и агрессивным взглядом, которым он и одарил Малдера и Скалли.

"Это - федералы, о которых я вам говорил" - объяснил Инглхарт - "агенты Малдер и Скалли".

"Клодия Бертелли" - сказала женщина и протянула руку сначала Скалли, потом Малдеру - "мне досталось это дело".

Да, ей и правда досталось, подумал Малдер, глядя на ее осунувшееся лицо и уставшие глаза.

Мужчина, подпиравший спиной стену, просто коротко кивнул: "Роберт Джакобсен".

Скалли посмотрела на папки в руках Бертелли: "Это и есть дело?"

Бертелли кивнула и протянула всю пачку: "Все, что у нас есть. Мы все еще собираем сведения о последней жертве, Элизабет Калларан".

"Каллахан" - поправили Малдер и Скалли разом.

"Правильно, Каллахан" - согласилась Бертелли, заглянув в записи. Она с любопытством посмотрела на агентов: "Так вы уже знаете подробности?"

Малдер посмотрел на Скалли, но она отвернулась. Он прочистил горло: "Не совсем. Только то, что мне передали по телефону вчера ночью".

Бертелли вздохнула: "Тогда, вы не много пропустили. Сейчас мы пытаемся как можно тщательнее отследить все передвижения Каллахан прошлой ночью, но это очень сложно. Кажется, она мало общалась с людьми".

"Ничего нового" - прокомментировал Джакобсен со своего поста у стены - "все жертвы вели довольно изолированный образ жизни".

Скалли начала листать первую папку: "Какие еще характеристики объединяют жертвы?"

"Ну, все они жили в районе Кембриджа" - сказала Бертелли - "все - молодо выглядящие, белые женщины. Если говорить о внешности - пожалуй, это все, что было общего. Двое были безработными на момент убийства, двое других - на временной неквалифицированной работе типа официанток".

Малдер с трудом сглотнул. Сколько он ее знал, Элизабет грезила о том, чтобы стать художником. Он не слишком хорошо разбирался в искусстве, но видел, что Элизабет обладала поразительным чувством цвета и формы. Ее холсты всегда были двухслойными: на переднем плане - одна картина, видимая напрямую, под ним - другая. Ему казалось, что это - обычный оптический трюк. Но когда он понял всю подоплеку, ее реальные мотивы, было слишком поздно.

"Пока, единственное очевидное общее звено - Демпси" - закончила Бертелли - "Это- бар на Масс Авеню, три жертвы из шести были там в ночь убийства".

"А остальные трое" - спросила Скалли, не отрывая глаз от файлов на ее коленях.

"Про Элизабет мы еще выясняем. Двое других - проверено, сведений нет. Никто не видел их там в день их смерти, но Анн Хингам определенно бывала там в прошлом. Про Лори Скофилд ничего не известно".

"Я полагаю, вы проверили служащих бара и регулярных посетителей" - сказал Малдер, глядя на Джакобсена. Тот набычился:

"Ну что вы, мы - местная деревенщина - просто сидим здесь, протирая штаны и ждем, когда приедет ФБР и скажет, что нам делать".

Бертелли нахмурилась, а шеф поднялся с кресла: "Достаточно, сержант, мы все слегка устали, но незачем еще больше накалять обстановку".

Джакобсен поднял руки: "Эй, я не накаляю. Просто я жажду увидеть наконец полет интуиции и скачки логики, ради которых, собственно и позвали этих людей.

"Роб, прошу тебя. Мы уже говорили об этом" - тихо сказала Бертелли.

"Да, говорили, и мое мнение нисколько не изменилось" - он оттолкнулся от стены и встал прямо перед Малдером и Скалли - "Не хочу вас обидеть, но я уже сталкивался с этой фигней, которую вы называете профилированием, и я думаю, что это - полнейшая чушь. Что я должен услышать: что у него было тяжелое детство, проблемы с мамочкой, подавляющее личность воспитание? Что мне за дело до этого? Я знаю все, что должен знать об этом психе, достаточно посмотреть на его "рукоделие". А я смотрю на это уже девять месяцев к ряду. Так что, вы уж извините меня, если я пропущу занятия по психоанализу и вместо этого займусь реальным расследованием".

"Которое до сего времени не принесло никаких результатов" - мягко отпарировал Малдер, и Джакобсен прищурился.

"К черту все" - пробормотал он и выбежал из офиса, хлопнув дверью. 

Бертелли улыбнулась, словно извиняясь: "Это дело всем нам дается тяжело. Но Роб принимает его слишком близко к сердцу".

"Вы не должны извиняться" - мягко сказала Скалли - "Уверена, что все, вовлеченные в эту ситуацию, находятся под большим стрессом".

Малдер с интересом наблюдал за тем, как с помощью пары фраз обе женщины пытаются сгладить неловкость. Вот они - миротворцы. Сколько раз он сам вот так же стремительно вырывался из начальственного офиса, оставляя Скалли одну подбирать слова, чтобы объяснить его несдержанность:

"Ну что же, прекрасно" - вдруг сказал он и поднялся с кресла - "в одном Джакобсен прав: профайлеры не ловят убийц. Они могут только указать направление для поисков".

Шеф вздохнул: "Да уж, не помешало бы получить хоть какое-то указание".

Скалли тоже встала: "Я бы хотела взглянуть на тело, если это возможно" - сказала она. Малдер резко посмотрел на нее сверху вниз, но она отказалась встретиться с ним взглядом.

"В таком случае, я бы поговорил с барменом из Демпси".

"Джозеф Кинг" - подсказала Бертелли, когда они подошла к двери - "Мы говорили с ним уже несколько раз".

"Я бы не отказался от шанса лично провести беседу".

Они подошли к лифту, и Бертелли нажала на кнопку: "Не хотела бы показаться назойливой, мне просто интересно, почему вы решили начать именно с него".

Малдер пожал плечами: "Если вы хотите знать, что происходит в баре, вам следует начать с парня, разливающего пиво".

"Особенно, если за ним числится привод за нападение" - легко согласилась Бертелли.

Скалли резко вздохнула: "С ножом?"

Бертелли кивнула, на этот раз серьезно: "С ножом".

---------------------------------------------------------


Направляясь к офису медэксперта, Скалли на ходу стянула кожаные перчатки. Дверь была приоткрыта, внутри горел свет. Она тихо постучала.

"Привет" - стройная женщина в белом халате, сидящая за столом, повернулась к ней. Ее белокурые волосы были собраны в аккуратный узел, а очки в золотой оправе съехали на нос. Протянутая для пожатия рука оказалась холодной: "Холи Аткинс" - сказала она с улыбкой - "А вы, должно быть, доктор из ФБР".

"Дана Скалли".

"Приятно познакомиться. Шеф Инглхарт сказал, что вы здесь - по делу Элизабет Каллахан".

У Скалли свело живот, но ей удалось кивнуть: "Да, правильно".

"Я сама уже поработала с телом около часа назад" - сказала доктор Аткинс и взяла в руки отчет - "Причина смерти - большая потеря крови вследствие множественных резаных ран по всему корпусу".

"Можно взглянуть?"

"Конечно".

Скалли сама удивилась, что ее руки не дрожали, пока она читала отчет. Заголовок: "Элизабет Каллахан" - четким, сильным подчерком. Ну, давай же, ты же можешь, подгоняла она себя, сосредоточься на фактах. Легче сказать, чем сделать. Дыхание сбилось, а слова на странице слились в одно: 

ГлубокиеОтверстияВОбластиБрюшиныВнутреннееКровоизлеяниеПечениСедьмойСтепени..

Подытоживал отчет вывод доктора Аткинс: в общей сложности нанесено тридцать семь ножевых ран.

Скалли положила отчет на стол и пару раз глубоко вздохнула: "Здесь есть где-нибудь поблизости питьевая вода?"

"Совсем рядом, сразу за углом. Вам нехорошо?"

"Я в порядке" - пробормотала Скалли и вышла из офиса. После нескольких глотков холодной воды, она облокотилась о стену и закрыла глаза. Ей уже стало лучше. Можно себе представить, что о ней подумала Аткинс, надо же так распуститься, а ведь она даже не начинала вскрытия.

Тело Элизабет. Жена Малдера.

Она закрыла лицо руками. 

ТысможешьТысможешьТысможешь.

Тщательно отмеряя шаги, она вернулась в офис Аткинс.

"Все хорошо?" - озабоченно спросила она.

Скалли почувствовала, что слегка покраснела. За свою карьеру она повидала всякое, в том числе и такое, что могло бы гарантировать доктору Аткинс кошмары до конца жизни. Но сейчас она бы предпочла, чтобы Аткинс подумала, что дело - в ее слабом желудке, только бы никто не догадался о правде. Она опустила глаза, защищаясь от нового приступа злости на Малдера за то, что из-за него она оказалась в таком положении. Он даже не догадался поинтересоваться, не возражает ли она против того, чтобы разложить по полочкам внутренности его жены.

"Да, спасибо. Просто я плохо выспалась".

Доктор Аткинс кивнула: "Понятно. Хотите еще немного отдохнуть? Или начнете прямо сейчас?"

"Да, пожалуйста, покажите мне, где тело".

В этот момент в дверном проеме встал высокий худощавый мужчина с огромными черными глазами. Скалли вздрогнула, потому что он появился совершенно бесшумно.

"Я подготовил образцы тканей для анализа" - сказал он торжественно.

"Спасибо, Ховард. И пожалуйста, прежде чем уйдешь, вытащи тело Каллахан из камеры, ладно?"

Он кивнул и исчез также тихо, как и пришел.

"Ассистент?" - спросила Скалли.

"Да, Ховард - мой лаборант. Говорит он не слишком много, но зато вся черная работа - на нем. Если вам что-нибудь будет нужно в лаборатории - тесты какие-нибудь - попросите его".

"Хмммм" - Скалли украдкой бросила взгляд вслед загадочному помощнику, который исчез в конце коридора. Может быть, она и попросит. А может быть и нет.

=========*==========================


В главной лаборатории Ховард вытащил тело Элизабет Каллахан из холодильной камеры и положил его на серебристый стол для вскрытия. Он стянул с тела простыню, и вот она лежала перед ним совершенно голая, окоченевшая до белизны и кричаще бесстыдная под яркими лучами флуоресцентных ламп.

Несколько минут он стоял рядом, ритмично поглаживая ее волосы. Потом он тряхнул головой. Он слышал, что они пригласили потрясающего доктора из ФБР, чтобы он разобрался с этими убийствами. Наверное, этот доктор и есть та рыжая в офисе Холи Аткинс. Ну кто бы мог подумать, что в одном месте окажутся аж две женщины-потологоанатома?

Новенькая - ничего. Симпатичная. Не такая симпатичная, как доктор Аткинс, но все же. 

Он в последний раз погладил Элизабет по голове и вздохнул. Интересно, что он скажет, если кто-нибудь вздумает наконец спросить ЕГО об убийствах. Будем надеяться, никому в голову эта мысль не придет.

=============================


У Скалли было ощущение, что ее тело - более обнаженное, чем любое из тех, с которыми ей приходилось сталкиваться до сих пор. Конечно, с точки зрения логики, это было невозможно, но тем не менее. Элизабет казалась белее, чем остальные, что ли. А может быть, более застывшей. Что бы там ни было, нервы ее звенели как натянутые струны, и в первый раз в своей жизни Скалли почувствовала себя кем-то вроде извращенца-наблюдателя, глядящего в замочную скважину.

На секунду она отложила диктофон и медленно подошла к лежащей на столе женщине. Да, теперь все ясно. Все Малдеровские манки на месте: длинные волосы за компанию с длинными ногами, точеные скулы и роскошная грудь. Без сомнения, живая Элизабет Каллахан была красивой женщиной. А сейчас ее бледная кожа испещрена резкими рваными линиями, губы - потрескавшиеся и обесцвеченные, а соски ее - сине-серые и сморщенные. Смерть не пощадила ничего из того, что было в ней привлекательного. Скалли натянула перчатки, но не решилась сразу прикоснуться к телу.

"Кто ты?" - прошептала она мертвой женщине - "Почему он так долго прятал тебя от меня?"

Мертвая тишина - безупречный ответ Элизабет.

Скалли закрыла глаза и подавила комок в горле. Сколько женщин в этом мире - а Малдер выбрал именно эту в жены. А потом вдруг что-то пошло не так. Время узнать, что именно.

Она открыла глаза и взяла в руку диктофон. Прежде чем нажать на клавишу, она пробормотала: "Что бы ни произошло между тобой и Малдером ... что бы вы оба не натворили - я не знаю и не хочу знать. Но я знаю одно - этого ужаса ты не заслужила".

Спустя три часа доктор Аткинс куда-то исчезла, и Скалли уже одна сидела в скудно освещенном офисе и делала кое-какие записи. В это время зазвонил ее мобильник:

"Это я, Скалли".

"Малдер". Она была слишком выжата, чтобы выдавить из себя что-нибудь еще. На том конце трубки повисла долгая пауза.

"Есть ли что-то ... Тебе удалось ..." - он остановился и начал по-новой, шепотом - "С тобой все в порядке, Скалли?"

Теперь он наконец решил поинтересоваться, подумала она, но у нее не было сил, чтобы влить достаточно сарказма в ответ, поэтому соврала: "Со мной все в порядке", потому что это оказалось легче, чем подобрать слова, чтобы описать, что она действительно чувствует. Она выпрямилась в кресле: "Малдер ..."

Он притих, было слышно только его дыхание. Господи, как это сказать?

"Малдер, там есть застаревшие шрамы. Рубцы на запястьях".

"Да".

Она прижала пальцы к вискам: "Эти рубцы - удлиненные, по направлению к локтевому изгибу, Малдер. Они - не случайны. Она нанесла их специально".

"Я знаю, что она делала это, Скалли ... Именно я нашел ее тогда".

------------------------------------------------------


Глава 3

Когда Скалли вышла из кембриджского морга, было темно, и ночь уже наложила лапу на причитающуюся ей половину суток. Она стояла на остановке под ледяным дождем, защищаясь от порывистого ветра папкой, наполненной фотографиями убитых женщин. Такси, опоздав на десять минут из-за гололеда, притормозило у тротуара, чуть не наехав на нее.

Промокшая и окоченевшая, она забилась в самый угол винилового сидения. Ее ноги заледенели в ее ботинках, пальцы побелели. Она попыталась согреть ладони дыханием.

Такой промозглый холод всегда напоминал ей о том времени, когда у нее прогрессировал рак, когда она так сильно сбросила вес, что тело ее не могло генерировать тепло, и было почти невозможно согреться. Месяцами ее руки были такими же холодными, как и у мертвецов, которых она резала. Месяцами она проводила вскрытия, а у нее самой в кармане уже лежал пропуск по ту сторону жизни, в закулисье. Смерть - снаружи, смерть - внутри.

Белое лицо Элизабет вдруг встало у нее перед глазами, и Скалли передернуло. Жена Малдера тоже провела собственную генеральную репетицию "плясок смерти". Несмотря на то, что он нашел ее относительно быстро, огромные порезы на ее руках говорили о том, что у нее был хороший шанс заглянуть в лицо смерти. И через восемь лет смерть наконец взглянула на нее в ответ.

Она плотнее укуталась в пальто, откинула голову на спинку сидения и разрешила себе помечтать немного о долгом горячем душе: тысячи обжигающих иголочек щекочут ее кожу, разгоняя отвратительное онемение и боль в суставах.

Она чуть подвинулась, чтобы устроиться поудобнее на сидении и задела рукой за что-то острое. Нагнув голову, она попыталась рассмотреть в темноте, что это такое. 

Кто-то вспорол сидение. Даже не вспорол. Порезал.

Кто-то взял нож, воткнул его в дешевый черный винил и сделал надрез длиной три дюйма, выпустив наружу параллон. Скалли провела пальцем по острым краям "раны" и вдруг подумала об убийце Элизабет.

**Ты тоже хочешь знать, не правда ли?** - отчего-то вдруг подумалось ей - **Ты хочешь знать, каково это, когда все замирает**.

Судорожно, она одернула руку, и поняла, что дрожит. Она зажмурила глаза и тут же их открыла. Какого черта? Что на нее нашло? Такси внезапно резко затормозило, и она поняла, что они подъехали к отелю.

"Десять шестьдесят" - повернувшись, сказал ей таксист. Она суетливо сунула деньги ему в руку и попыталась отогнать непрошенный голос, но он последовал за ней и в теплоту ярко освещенного лобби.

Ничего удивительного, что в спешке она не заметила одинокую фигуру, притулившуюся на скамейке у входа: некто проявил к ней недюжинный интерес.

=======================================


Ну кто мог предположить, что они пришлют именно женщину.

Едва услышав новость о том, что они вызвали ФБР, единственное о чем подумалось - вот приедет парочка кукол Кенов - дружков Барби, в твидовых костюмчиках и солнцезащитных очках. Это даже было лестно, заслужить первоклассного профайлера. Но на пресс-конференции Инглхарта ничего не было сказано о женщине. Уж я то точно знаю: личное на сем событии присутствие.

Было почти забавно смотреть, как репортеры забрасывали его вопросами, они налетели на него, как стая воронья, а он все потел под слепяще-яркими софитами. Он правда был слеп, сомневаюсь, что он заметил меня в задних рядах. Это стало повинностью: не пропускать ни одного из его ежедневных суаре в Кембриджском пресс-центре, но в последнее время пришлось внести изменения в расписание.

Ошибки - удел других людей, вот что всегда говорил отец. В день, когда умерла Хелен, он наорал на нее из-за того, что она оставила свой велосипед на проезжей части. 

ГлупостьИдиотствоГлупость.

Я все еще вижу его лицо, побагровевшее от крика, а он все орал и орал, так долго, что маме пришлось принести ему из спальни ингалятор.

С моей стороны было просто глупо увести так много женщин именно из Демпси. Удобство - вещь хорошая, но оно приучает нас к лени. В следующий раз придется быть осмотрительнее.

Действительно умный человек сказал бы, что мне нужно поднять задницу с этой скамейки и уносить ноги из отеля, пока меня никто здесь не узнал. Быть здесь - неумно и рискованно, а глупости я не могу сейчас себе позволить. 

Она - у регистрационной стойки, и она выглядит уставшей. Бледная и замерзшая, как все женщины после того, как я все для них сделаю. Я смотрю, как она берет сумки и идет к лифту, не взглянув в мою сторону. В моем кармане лезвие ножа приятно холодит пальцы.

===========================-


Малдер вошел в лифт, держа в руках огромную порцию говядины кари, а на плечах - необъятный груз вины. Ее голос по телефону был таким усталым, что это напомнило ему то, что он слышал в больничной палате в Нью-Йорке всего пару недель назад. Врачи разрешили ей понемногу входить в рабочий режим, но 36-часовая вахта без сна - это не то, что они имели в виду.

Да, отпраздновали возвращение в трудовой коллектив, нечего сказать, молодец, Малдер.

Но совестно ему было не только оттого, что вовлек ее в это дело. Все совсем наоборот - оттого, что вины как таковой он не ощущал. Слишком много он в свое время надавал обещаний Элизабет, и всем им не суждено было сбыться. Так что, это - его последний шанс хоть что-то для нее сделать. В конце концов, он надеялся, что Скалли сможет простить его.

Подойдя к ее двери, он тихонько постучал, на случай, если она спит. Она открыла дверь через несколько секунд, на ней были пижамные брюки и огромная не по размеру футболка университета Мериленда. Кажется, он не прикасался к ней уже много дней.

"Привет" - сказал он неловко, протягивая ей пакет с едой - "я подумал, ты захочешь поужинать".

Она посмотрела на пакет и кивнула, приглашая его войти: "Я как раз заваривала чай".

Отряхнув капли дождя с пальто, он вошел в ярко освещенную комнату. Шесть файлов с фотографиями жертв лежали полукругом на ее кровати, и он вновь почувствовал угрызения совести. Совершенно ясно, что он не был единственным, кому это дело давалось так тяжело. Ледяные струйки стекали с его рукавов на ковер, а он стоял и смотрел, как она складывает папки в аккуратную стопку и отодвигает их в сторону. Папка Элизабет осталась лежать сверху.

Покончив с этим, она повернулась к нему и нахмурилась: "Малдер, ты весь промок".

Он смущенно уставился на свои ноги. Не будучи уверенным в ее настроении, он даже не решился снять пальто: "Угу. На улице льет как из ведра".

"В ванной - чистое полотенце" - сказала она и вытащила из его рук пакет с ужином - "просто потом повесь его, ладно?"

Он осторожно кивнул. Встреча не получилась бурной, но по крайней мере, она поставила на стол две тарелки, а не одну.

Он высушил голову, вытер насухо шею, как положено, повесил мокрое полотенце рядом с ее полотенцем и вернулся к столу, к Скалли, которая озабоченно раскладывала кари равными порциями по тарелкам. Он неуверенно подошел к ней, остановился в дюйме от ее спины и дотронулся до ее плеча:

"Скалли, о том, что было сегодня ... Прости. Знаю, я должен был лучше объяснить ..."

Она вздрогнула от его прикосновения и наклонила голову: "Не сейчас, Малдер, ладно? Давай сначала поедим".

"Хорошо" - тихо ответил он, надеясь, что все и правда будет хорошо.

Они ели практически молча, ведь о чем бы они ни заговорили, все сводилось к одной, самой ужасной теме. Когда тарелки были убраны, она встала с кружкой в руке, отошла к обогревателю и повернулась к нему: "Хочешь чаю?"

Он криво усмехнулся и провел пальцем по краю собственной кружки: "Чтобы начать разговор? В таком случае, лучше бы мой чай был градусов этак пятьдесят".

Скалли приподняла бровь: "Не самая плохая твоя идея" - ответила она и достала из мини-бара миниатюрную бутылку бренди. Очевидно, Скалли тоже понадобилось кое-что для храбрости сегодня вечером. И это, не говоря о необходимости держать дистанцию.

Она разместилась со своим чаем и бренди на кровати, спиной к изголовью, подальше от него, насколько это возможно, находясь с ним в одной комнате. На мгновение он почувствовал облегчение. Так даже лучше, легче будет рассказать ей всю эту историю, не встречаясь с ней глазами. Глаза Скалли никогда не умели лгать. Но через минуту он все-таки присел на маленький диванчик напротив кровати. Его слепота, нежелание видеть почти убили Элизабет; теперь он ни за что не отведет взгляд.

Скалли сидела неподвижно, глядя в свою кружку, не говоря ни слова, словно не желая вмешиваться в монолог, который вел обогреватель. Устав, от тишины, Малдер спросил: "О чем ты думаешь?"

Она тряхнула головой, не отрывая взгляда от чая: "Просто ..."

"Что просто?" - подсказал он, когда она остановилась.

Она вздохнула: "Я думала, я знаю тебя, Малдер".

Он наклонился к ней: "Скалли, ты действительно знаешь меня! Ты знаешь меня лучше, чем кто бы то ни было!"

"Что же, очевидно, это не слишком много значит" - она с болью посмотрела на него, и сердце его готово было разорваться, как намокший лист бумаги.

"Ты неправа, Скалли" - не слишком уверенно сказал он - "это значит все. По крайней мере, для меня".

Она поставила кружку: "Для меня это тоже значит все, Малдер. Почему, ты думаешь, мне так больно?

Он отшатнулся, удивившись резкости ее тона, и прижал пальцы к теплому фарфору чашки:

"И мне жаль, что так получилось, правда, жаль".

Она вновь опустила глаза и уставилась на чай. Он вздохнул:

"Наверное, ты права. Может быть, я должен был сказать тебе раньше, что был женат. Но Скалли ... Все, что было с Элизабет - в прошлом. К нам это не имеет никакого отношения".

Она ответила не сразу.

"Меня пугает, что ты на самом деле мог верить в это, Малдер".

Он откинулся в кресле и закрыл глаза. Неужели она так и не поняла? Ему **пришлось** в это поверить. Только благодаря этому он смог позволить себе спать с ней в одной кровати.

"Я просто хотел, чтобы в этот раз все было по-другому" - пробурчал он, глядя в потолок.

"Ну, твое желание исполнилось" - сухо ответила она - "Для меня, черт побери, действительно все стало по-другому".

Он резко выпрямился: "Что ты хочешь сказать? Почему по-другому?"

"Я хочу сказать, что два дня тому назад я думала, что ты никогда не был женат. Теперь я знаю, что ты был. Для меня это - большая разница".

Он покачал головой: "Я могу сказать только одно, Скалли. Это была глупая, ужасная ошибка, которую я совершил давным-давно, еще до того, как встретил тебя. С тех пор это все время было здесь ... сейчас ничего не изменилось. И это не меняет ни меня, ни моих чувств к тебе".

Она раздраженно вздохнула и поставила кружку на ночной столик: "Ты и правда не понимаешь, да? Мне все равно, был ты женат раньше или нет".

Теперь он уже растерялся: "Я не ..."

"Хорошо, это - не совсем так" - поправилась она, прервав его - "Да, мне не все равно. Это для меня важно. Но для меня гораздо важнее, Малдер, что ты это от меня скрыл. Представь, я верила, что если бы что-то в таком роде было, ты бы мне рассказал. Вместо этого, я узнаю, что ты преднамеренно скрывал от меня, что был женат. И теперь я не могу не думать о том, какие еще секреты меня ждут"

Он раздраженно потер глаза ладонью: "Скалли, я сказал тебе, больше ничего нет".

"Ты говоришь, что это - ошибка, которая ничего не значит" - продолжила она, стараясь не повышать голоса - "Но твои действия говорят обратное, Малдер. Ты сознательно молчал о своем браке, следовательно, это для тебя важно".

"Я не мог найти нужных слов, чтобы все объяснить" - просто ответил он. 

Она бросила на него грустный, укоризненный взгляд, глаза ее налились слезами: "Мог хотя бы попытаться" - прошептала она - "ради меня".

"Скалли ..." - он привстал, чтобы успокоить ее, но она остановила его, энергично покачав головой. 

Он медленно сел в кресло: "Мне жаль, что так вышло, Скалли".

Она слегка кивнула, не глядя на него: "Я знаю, что тебе жаль, но я думаю, жалеешь ты о другом".

"Скажи, что мне сделать" - сказал он - "Скажи, как все исправить".

Она то ли всхлипнула, то ли фыркнула: "Сама не знаю, Малдер. Знала бы - давно бы сказала. Если бы были волшебные слова. Подходящая фраза, нужный жест - и все бы закончилось".

"Знаю, знаю" - он вновь откинулся в кресле. Господи, как он устал. По его глазам словно прошлись пылесосом. Но пойти спать - значит, пойти в свой номер, где пустая кровать будет всю ночь напоминать ему, как он все испортил - "Может быть ... может быть нам стоит попытаться вытянуть это дело" - сказал он после долгой паузы.

Скалли подтянула колени к подбородку: "Это было бы началом" - мягко согласилась она - "особенно для тебя".

Он резко посмотрел на нее и с удивлением встретил ее спокойный взгляд. Затем осторожно улыбнулся:

"Вот видишь? Лучше всех, Скалли ... ты знаешь меня лучше всех".

Она крепче обняла колени: "Иногда" - признала она - "Но не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что вы с Элизабет расстались при весьма волнующих обстоятельствах".

"Все с Элизабет было на пике эмоций - резкие подъемы и не менее резкие падения. Сначала я был в восторге от этих американских горок, но через некоторое время ..." - он пожал плечами - "мне захотелось с них сойти".

Скалли замялась: "Скажи, вот тогда она и ..."

"Нет. Ну, может быть" - он вздохнул и одним глотком допил свой чай - "Все сложнее".

Скалли терпеливо ждала, пока он соберется с мыслями.

"Я был нужен ей" - наконец сказал он - "Я был нужен ей так, как никому другому, ни до, ни после. Наверное, именно поэтому мне, в свою очередь, была нужна она".

"Нужна? Как?" - мягко спросила Скалли, уткнувшись подбородком в колени. 

Он задумался на секунду.

"В Элизабет было что-то такое милое, нежное, почти наивное, но при этом в ней была и скрытая печаль, которая придавала ее чувствам глубину. Когда мы снова встретились, я проводил все время в расследованиях, таких как это. Мне приходилось сталкиваться со всеми мыслимыми способами, с которыми люди используют и мучают друг друга. Каждый день - новая разновидность зла в человеческом обличье" - его передернуло - "Через определенное время все это грузом ложится на психику".

"Конечно".

Он кивнул: "Да. В общем, Лиз была ярким контрастом всему тому дерьму, с которым мне приходилось иметь дело на службе. Плюс, она знала Саманту. Не так уж часто мне удавалось встретить кого-нибудь, с кем я мог говорить о ней".

Он встал с кресла и начал медленно ходить по комнате.

"В общем, можно сказать, что мы заполнили определенную нишу в жизни друг друга" - он внезапно остановился и засунул руки в карманы - "А может быть, я обманываю сам себя, и мы никогда не были счастливы вместе".

Скалли не ответила, он поежился под ее взглядом и вновь принялся ходить по ковру. Поняв, что он не собирается продолжать рассказ, Скалли спросила:

"Чем же все закончилось, Малдер? Почему она попыталась покончить с собой?"

А, вопрос на миллион долларов. За эти годы он перебрал все возможные варианты ответов. Какой из них Скалли предпочтет услышать? Он остановился у круглого столика, рассеянно теребя бумажную салфетку.

"В ту ночь она просила меня остаться" - наконец сказал он - "Но в этом не было ничего особенного: она всегда просила меня остаться. Дело дошло до того, что мне не хотелось возвращаться домой, потому что, я знал, что мне все равно надо будет уходить утром, и это обязательно обидит ее. Но тем февралем, я думал, у нас понемногу все начало налаживаться. Лиз опять рисовала, а я разрабатывал того парня, которого подозревали в убийстве трех мальчиков-подростков. Генри Финклештейн, так его звали. Забавно, что все это помнится до сих пор ... Тем не менее, дело Финклештейна было непосредственно в городе, и я думал, что ей должно понравится, понимаешь? Хоть ненадолго, но мне удавалось приходить домой на обед - пару дней в неделю".

"Она когда-нибудь говорила тебе, почему она так сильно хотела, чтобы ты был дома?"

"Даже если она и говорила, слушал я невнимательно" - он вздохнул и подтолкнул салфетку одним пальцем - "Я знал, что она нервничала и расстраивалась, когда оставалась одна. Она всегда была такой грустной, когда я уходил, но я никогда не думал ..." - он внезапно остановился и одернул руку со стола - "Я предложил ей, чтобы она завела собаку".

Слова тяжело повисли в воздухе. Наконец, он вернулся на свое место и рухнул в кресло, закрыв глаза:

"Той ночью мы застукали Финклештейна ... поймали его в квартире с пятнадцатилетним мальчишкой, который убежал из дома. Ребята хотели пойти в бар и отметить, но я понимал, что должен вернуться домой, к Лиз. Когда я пришел, в квартире было совершенно темно. Сначала я подумал, что она спит" - он вяло покачал головой - "Мне потребовалось пять минут, чтобы найти ее".

"Мне очень жаль, Малдер".

Вряд ли он услышал ее, перед его глазами была белая ванная, полная воды, красной от крови. И Лиз ... бледная, как стены, окружавшие ее, мокрые черные волосы.

"Было так много крови" - прошептал он - "Я подумал, что она уже умерла".

"Но она не умерла" - мягко указала Скалли - "Ты спас ее".

Он покачал головой: "Нет, я просто не дал ей умереть".

"Малдер, ты ..."

"Я должен был знать, Скалли" - он резко выпрямился в гневе на самого себя - "Семь лет я изучал психологию ... семь лет, черт возьми. И я не догадывался о том, что должно было вот-вот случиться! Я без проблем залезал в мозги худших из психопатов, предсказывал каждое их движение, но я не смог разобраться в том, что творится на сердце у собственной жены! Что, черт возьми, это говорит обо мне?"

Скалли молчала.

"Да, вот именно" - горько сказал он.

"Ты любил ее" - пробормотала Скалли через минуту - "Часто тяжело понять людей, которых мы любим".

"Ну, в таком случае, Лиз было бы гораздо лучше без моей любви. Я почти уничтожил ее".

"Нет, Малдер" - тихо поправила его она - "Она почти уничтожила себя сама".

"А я в это время стоял и ничего не делал. Какая разница".

Опять несколько минут Скалли сидела молча. Потом спросила: "Вот тогда все и кончилось?"

Он провел рукой по волосам и кивнул:

"В основном. Ее отец появился в больнице, чтобы устроить мне взбучку. Он не сказал мне ничего такого, что я бы сам себе уже не сказал до этого".

"Сейчас догадаюсь ... именно с его подачи вы начали развод".

"Вы выиграли микроволновку, приз в студию" - ответил он устало - "Алан Каллахан прислал адвокатов не следующий день. Но развод его не устраивал. Он добился аннуляции брака".

"Ты вообще говорил с Элизабет? Что она хотела?"

"Когда я видел ее, она была под воздействием успокоительных, но мы поговорили несколько минут" - он опустил глаза - "Она все просила у меня прощения, представляешь? За то, что разочаровала меня".

Скалли ответила не сразу: "Такое ощущение, что у нее были большие проблемы".

"Да" - он вздохнул - "И все из-за меня. Уже тогда я это знал. Доктор сказал мне, что это была не первая ее попытка. Она проглотила горсть таблеток в колледже, но ее соседка по комнате нашла ее и вызвала скорую" - он несколько раз моргнул, чтобы не дать волю слезам - "Если бы я узнал ее гораздо раньше" - продолжил он приглушенным голосом - "Может быть, тогда ... Я не знаю. Слишком много *если бы*".

"Ты не можешь брать на себя ответственность за то, что произошло, Малдер".

Он потер дрожащие руки и чуть улыбнулся: "Но ты не можешь сказать, что я ни в чем не виноват, Скалли. Я должен был уделять ей больше внимания. Я должен был понять, что что-то не так".

Скалли выпрямилась и подвинулась на край кровати, сев лицом к нему:

"Малдер, скажи правду ... Почему ты никогда не упоминал об этом?"

И правда, почему? Он задумался.

"Может быть ... Может быть, я чувствовал, что если не говорить об этом, то этого как будто бы и не было. Это все равно, что стереть запись с пленки".

"Но это было".

Он опустил голову: "Да".

Скалли глубоко вздохнула: "Малдер, я думаю, ты должен знать ..."

Он посмотрел на нее: "Что?"

"Сегодня, когда я осматривала ее, я видела содранную кожу на запястьях и щиколотках, скорее всего, от нейлоновой веревки. Она боролась, Малдер, боролась до конца. Каков бы ни был ее выбор восемь лет тому назад, на этот раз Элизабет не хотела умирать".

Некоторое время он просто смотрел ей в глаза. Вот это - Скалли, как она есть, эмоционально щедрая к нему, хотя он этого и не заслужил. Он с трудом сдержал дрожь.

"Я должен был сказать тебе" - сказал он сдавленным голосом - "Прости".

Она сжала его ладони: "Я знаю" - тихо сказала она и наклонила голову так, что их лбы почти соприкоснулись. Он почувствовал ее дыхание.

"Просто дай мне еще немного времени, Малдер. За одну ночь все не исправишь".

Он устало кивнул: "Я знаю это, правда. Я просто ..." - в волнении он отнял свои руки - "Я просто хотел попросить у тебя прощения".

"Малдер, послушай" - он нехотя встретил ее взгляд - "Я знаю, что ты хочешь все исправить, все вернуть. Но мои чувства - это мои чувства, ты за них не в ответе. Не в твоей власти изменить то, что я чувствую".

Некоторое время он молчал, думая о том, что она сказала. Она легко коснулась его колена:

"И Малдер ..." - он посмотрел на нее - "За чувства Элизабет ты также не в ответе. Подумай над этим немного, ладно?"

Он слабо улыбнулся: "Я попробую".

"Хорошо" - она отняла руку и посмотрела на папки с документами - "Что тебе удалось вытащить из бармена? Что-нибудь стоящее?"

Джо Кинг. Он почти забыл о нем.

"В ночь убийства Лиз его не было, очевидно он был в спортзале Ньютон между восемью и десятью вечера. После этого - никакого алиби" - он почесал затылок - "Могу сказать, что он не был в восторге от нового допроса. Все, что он сказал, можно свести к двум предложениям: *Никого не убивал, все копы - свиньи. Пошли все к черту*".

"Просто очаровашка".

"Да, в этом то и дело. Он - злобный мужик, это без вопросов. Судя по пламенным взорам, которые он бросал Бертелли, я бы сказал, что он питает особую неприязнь к женщинам ... по крайней мере, к женщинам с властными полномочиями".

"Но жертвы не были властными женщинами" - прервала его Скалли - "Они были застенчивыми, уязвимыми, даже одинокими".

Он вздохнул и потер покрасневшие от усталости глаза: "Ну, я бы мог возразить, что он вымещает злость на более управляемых жертвах, но лично я не так читаю эти убийства. Наш киллер снова одевает женщин, прежде чем подбросить тело - он заботится о них. Может быть, он даже видит себя в качестве избавителя: он спасает их от одиночества. Я не знаю".

"Почти как ... идентифицирует себя с ними" - тихо сказала Скалли.

Малдер удивленно посмотрел на нее: "Я бы так точно не сказал, но да, я думаю, может быть ... Что-то в их одиночестве, изолированности задевает в нем какую-то струнку. Возможно, он был одинок в детстве".

Скалли открыла было рот, чтобы что-то сказать, но передумала.

"Что?" - спросил он.

Она покачала головой.

"Просто интересно ... когда ты составляешь психологические портреты, тебе правда приходится думать как убийца?"

"Ты хочешь сказать, слышу ли я голоса?"

Она кивнула.

"Иногда, да" - он внимательно посмотрел на нее - "Почему ты спрашиваешь?"

"В общем, просто так. Просто любопытно, как происходит процесс, вот и все".

Скалли всегда была никудышной лгуньей, тем более сейчас, после двух бессонных ночей. Она, не отрываясь, смотрела на покрывало на кровати, будто старалась взглядом просверлить там дырку. Но он решил не уличать ее, в конце концов, не ему требовать абсолютной честности от всех вокруг:

"Что по поводу файлов? Нашла что-нибудь интересное?"

"Если ты спрашиваешь, нашла ли я еще какую-нибудь связь между жертвами, кроме тех, о которых этим утром говорили Бертелли и Джакобсен, мой ответ - нет. Этот бар, Демпси, кажется - единственное общее звено" - она замялась - "Хотя, есть одна вещь".

"Какая?"

"Все женщины были отравлены барбитуратами перед тем, как их убили".

"Так они были без сознания во время убийства?"

Она покачала головой: "Нет, доктор Аткинс, кажется, считает, что они были в сознании, и я готова согласиться. В крови количество наркотика было незначительным, значит, им дали слишком малую дозу".

"Следы от инъекций?"

"Никаких следов. Если их увели из бара, может быть, убийца подсыпал наркотик им в бокал".

Он откинулся в кресле и посмотрел на потолок: "Это интересно. Это значит, убийца хотел, чтобы они были без сознания, пока он вез их из бара к месту убийства, но не во время убийства. Возможно, он просто недостаточно физически силен, и не в состоянии сам похитить женщин".

"Или он пытается сделать так, чтобы они не боялись".

И вновь ее замечание насторожило его: "Почему ты это сказала?"

Она замялась: "Ну, ты ведь уже сказал, Малдер ... он идентифицирует себя с этими женщинами ... он чувствует их боль".

"Я не говорил этого, Скалли. Это говорила ты".

"Я так сказала?" - она нахмурилась - "Ох".

Он поднялся с кресла и присел рядом с ней на кровати:

"Скалли, ты не хочешь не о чем мне рассказать? В файлах есть что-то еще, что тебя беспокоит?"

"Конечно, нет" - она как будто ощетинилась - "Кроме того, что я тебе уже сказала, там не было ничего, что бы могло показаться мне важным" - она резко встала - "Уже и правда поздно, нам обоим нужно выспаться. Почему бы нам ни вернуться к этому разговору за завтраком?"

Он внимательно посмотрел на нее: "Скалли, ты уверена, что с тобой все в порядке?" 

"Все в порядке, Малдер" - раздраженно ответила она - "Я просто устала".

Несколько секунд он смотрел на нее, пытаясь понять по ее лицу, что за причина заставила ее так внезапно избавиться от его присутствия. И впервые за долгое время ему не удалось понять, о чем она думает. Он медленно встал и взял пальто. Она мягко подтолкнула его к двери.

Перед дверью он остановился: "Я - в номере 1521, если я тебе буду нужен".

Она кивнула: "Хорошо".

На мгновение он засомневался, но все-таки наклонился и поцеловал ее в лоб: "Спокойной ночи, Скалли".

Глядя на ее лицо, можно было подумать, что она сейчас же обнимет его и не отпустит, но секунда прошла, и она просто еще раз кивнула: "Спокойной ночи, Малдер. Увидимся утром".

В коридоре он несколько минут простоял, глядя на ее дверь, а потом решил пойти в бар, выпить. Если он задержится там допоздна, до полной усталости, вероятно, он сможет проигнорировать ошеломляющую тишину в его номере.

Тускло освещенный гостиничный бар был почти пуст, когда он вошел и уселся у стойки, прислушавшись к джазовой мелодии, лившейся из колонок.

"Дайте мне, что у вас обычно пьют" - сказал он парню в зеленом жилете и схватил горсть орешков с блюдца. Тут же перед ним появилась кружка пива. Одним глотком он ополовинил ее.

"Это место занято?" - откуда-то из-за его плеча донесся до него женский голос.

Он обернулся, где-то в душе надеясь увидеть Скалли, хотя мозг его уже исключил эту возможность. Это была детектив Бертелли.

"Уммм, нет" - запинаясь, ответил он и подвинул свою кружку - "Пожалуйста, присаживайтесь".

"Спасибо. Если не возражаете" - и она села рядом.

===============================


Глава 4

Детектив Бертелли заказала джин-тоник с апельсиновым соком, не с лаймом. Она сделала пару глотков и только после этого искоса взглянула на него:

"Знаете, я думала над тем, не схватить ли вас за задницу и не посадить ли вас под арест".

Малдер обратил на нее осоловевший взгляд: "Так вы обычно завязываете знакомство?" - спросил он, без тени эмоции - "Потому что, если это так, вам бы лучше попытать счастья в *Коже и виниле у Леона* - это дальше по улице".

Она холодно улыбнулась: "Нет, обычно я приберегаю это для чересчур умных агентов ФБР, которые лгут мне об истинном характере связи с жертвой убийства".

Черт. Допив пиво, он продолжал смотреть, как остатки пены сползают вниз по стеклу кружки. Этим вечером вряд ли у него найдутся силы на еще одну дискуссию, посвященную Элизабет, его нервы и так на взводе после разговора со Скалли.

"Ваша честь, прошу снисхождения: временное помешательство" - наконец сказал он.

Бертелли вздохнула и повернулась к нему, подставив ладонь под подбородок: "Вам не следовало ни коим образом и близко подходить к этому делу, агент Малдер, и вы прекрасно это знаете. О чем вы, черт побери, думали, когда соглашались на это назначение? Если бы Инглхарт знал об этом ..."

Упоминание фамилии шефа разозлило его: "Эй, именно Инглхарт вытащил меня на это дело, а не наоборот! Я не просил об этом назначении".

"Да, но вы и не ответили *нет*, ведь так?"

Он отвернулся и обвел пальцем край кружки: "Я не мог" - глухо сказал он и покачал головой - "Я не мог бросить ее в этот раз".

С минуту она смотрела на него, потом кивнула: "Вы правы ... Наверное, на вашем месте я поступила бы также" - она подумала немного - "И все-таки вы должны были сказать нам".

"Прошу прощения" - ответил он, и оба они знали, что это - лишь слова - "На самом деле, и говорить здесь особенно не о чем. Лиз и я были женаты чуть больше года, и я не видел ее с 1991".

"Когда она пыталась покончить с собой".

Он замер и нехотя кивнул: "Да".

Детектив Бертелли молча потягивала свой джин-тоник, как будто собираясь с мыслями. Затем она повернулась к нему: "Это беспокоит вас?" - тихо спросила она - "Это тяжело, заставлять себя думать так, как тот парень, что убил ее?"

Он закашлялся и горько улыбнулся: "Это всегда беспокоит меня".

"Тогда зачем вы занимаетесь этим?" - ее глаза стали больше и потемнели в тусклом свете бара.

Он жестко встретил ее взгляд: "А вы зачем?"

Она слегка поежилась, снова выпрямилась и провела ногтем по салфетке: "Это - не то же самое. Я просто допрашиваю подозреваемых, я не пытаюсь читать их мысли".

"Неужели?" - мягко спросил он - "Я думаю, это - то же самое. Я думаю, что как только вы беретесь за новое дело, вы становитесь другим человеком. Может быть, внешне это не очень заметно. Так, немного теряете в весе, темные круги под глазами, но внутри появляется нервозность. Вы напряжены. Вы становитесь раздражительной. Вы больше не общаетесь с друзьями, потому что они не понимают вас. Они хотят разговаривать о своих семьях, о политике, о последней серии Скорой Помощи. Может быть, из чистого любопытства, они и спросят вас о деле, но вы уже давно поняли, что лучше им ничего не знать обо всех ужасах, что вы видели. Вы не хотите, чтобы ваши ночные кошмары стали их ночными кошмарами.

Ваш рацион теперь состоит только из пережженного кофе и черствых булочек, которые вы покупаете в буфете по пути на работу. У вас болит желудок от всего этого, но если вы уменьшите дозу кофеина, вас будет трясти, и тогда ваш напарник может подумать, что вы не справляетесь.

Дома у вас - фотографии жертв. Вы не прикрепляете их на стену, но держите их в легко доступном месте, чтобы почаще на них смотреть. Может быть, на туалетном столике. У вас внутри все обрывается от любого телефонного звонка среди ночи, потому что это может означать, что они нашли еще одну жертву, изрезанную, в снегу. А хуже всего то, что вы не можете забыть, что подумали тогда, когда они нашли вторую жертву - Лори Скофилд, кажется? Да. Когда ее нашли, вы почувствовали этакое приятное волнение ... серийный убийца в городе, и он весь ваш. Вам достался крупняк, это дело сделает вас известной" - он остановился - "А что вы чувствуете теперь, глядя на ваше имя в местных газетах, детектив Бертелли?"

Она крепко сцепила ладони. Часто дыша, в ужасе, она повернулась к нему: "Боже мой" - прошептала она - "Вы можете с каждым вот так?"

Он не ответил и перевел взгляд на свою пустую кружку. Боковым зрением он увидел, как Бертелли одним глотком допила свой коктейль, затем вынула пачку сигарет из кармана и показала ему: "Не возражаете?"

Он покачал головой: "Конечно, нет, курите".

"Я пыталась уйти, когда все это началось" - сказала она после нескольких затяжек и криво улыбнулась, осуждая саму себя - "Но ведь вы наверное узнали об этом, не так ли?"

Сам того не желая, он слегка развеселился: "Чтение мыслей, параграф 101" - сказал он и постучал пальцем у виска - "Вы узнаете такие вещи в первый же день".

Она удивленно посмотрела на него и рассмеялась: "Я начинаю думать, что мой напарник прав: вы, ФБР-овцы - не высокого мнения об умственных способностях местных полицейских".
Он тоже улыбнулся: "На вашем столе были три нераспечатанные упаковки жвачки, а еще я видел, как вы курили на парковке после полудня. Выводы сделать было несложно".

Она потянулась к пепельнице и легко постучала по ней сигаретой: "Ну хорошо, вам прекрасно удается залезать в головы других людей. Так что вы выяснили насчет убийцы?"

Малдер провел по лицу руками, пытаясь вспомнить обо всем, что узнал за день. А вместо этого, вспомнил, что спросила Скалли: **Когда ты пишешь психологический портрет ... ты на самом деле думаешь как киллер?** Ее голос не отпускал его, пока он мысленно перебирал фотографии убитых женщин. Возникло такое чувство, будто у него затряслись кишки.

"Агент Малдер?" - Бертелли смотрела на него с любопытством.

"Он невидим" - вдруг сказал он.

"Простите?"

"Убийца. Его не замечают, даже если вокруг него мало людей. Его лицо - из тех, что ускользают из вашей памяти через минуту после того, как вы его повстречали. И, с одной стороны, он этому рад. Поэтому ему и удается исчезать вместе с женщинами при сотне свидетелей".

"Замечательно" - кисло пробубнила Бертелли - "И как, черт побери, его поймать?"

С минуту Малдер молчал.

"Я бы хотел взглянуть на все отчеты, о людях, которые проходили через вас как возможные свидетели".

Она фыркнула: "Уверяю вас, мы проверили каждого, кто мог иметь хоть какое-то отношение к делу. Там ничего нет".

"Кроме убийцы, может быть?"

"Что?" - раскрыла рот от удивления - "Вы думаете, что он мог вот так просто прийти в участок и оставить показания?"

Малдер сухо улыбнулся: "Да, наверное, у него не все дома, но разве не в этом все дело?"

Бертелли закрыла рот. Потом кивнула: "Хорошо, ваша мысль понятна. Но вы и правда считаете, что он приходил к нам? Я думала, что такая чушь бывает только в кино и по телевизору".

"Я не уверен" - ответил он - "Но в этом есть большая доля вероятности. Убийцы, такие как этот, часто бывают, так сказать, помешаны на расследовании, которое ведется по их преступлениям. И иногда они даже хотят напрямую поговорить с полицейскими, ведущими их дело".

Бертелли как-то странно на него посмотрела: "Какого черта, почему у него может возникнуть это желание?"

Он пожал плечами: "Его раздражает то, что он - автор безупречного по исполнению преступления, и у него нет возможности заявить об этом. Кто еще, кроме копов, обнаруживших тела, может отдать должное его отлично сделанной работе? Убийца чувствует свое превосходство над ведущим детективом - в конце концов, он столько времени водит его за нос. Но в то же он отчаянно хочет, чтобы этот самый детектив оценил его по достоинству. Это то, что мы называем классическим случаем отношений типа любовь-ненависть".

Бертелли поежилась, и он подумал, что она вспомнила, что он говорил ей ранее. О том, что она поначалу была рада, что ей досталось это дело.

"Я - ведущий детектив" - прошептала она через минуту - "Вы думаете, он мог прийти ко мне?"

"Я думаю, нелишне еще раз все проверить" - мягко ответил он, не желая совсем обескуражить ее - "И не забывайте, что это - всего лишь теория".

"Но если он действительно приходил, как я узнаю, что это был он?" - не унималась она.

Он вздохнул: "Не факт, что вы узнаете. Но иногда он больше спрашивает, чем отвечает на вопросы. Он настойчив и хочет знать, как продвигается расследование, есть ли у вас подозреваемые ... Он может попросить вас показать ему фотографии жертв".

"Это патология" - она покачала головой - "Я просто не могу поверить, что у парня хватит силы духа прийти прямо в участок".

"Часто так и происходит. Когда дело раскрывается, оказывается, что убийца был рядом, гораздо ближе, чем кто-либо мог предположить".

Она коротко, нервно рассмеялась: "В таком случае, может быть, мне следует приглядеться к Джакобсену".

"Ваш напарник?" - Малдер покачал головой - "Сейчас он - в стадии активного накопления информации, но я бы не торопился припереть его к стенке".

"Представляете" - не без сарказма сказала она - "Если окажется, что это - он, все будут показывать на меня пальцем - вот, самый тупой детектив в истории".

"Но не забывайте о деньгах, которые вы получите за продажу прав на использование этой истории в кино" - заметил он, и теперь она рассмеялась по-настоящему.

"Я не могу поверить, что мы не просто говорим об этом, а смеемся над этим" - сказала она - "это - определенно, извращение".

"Эй, защитные механизмы - это не всегда плохо. Если бы парень, который всем этим занимается, предпочел черный юмор черной ярости, сейчас нас бы здесь не было" - он провел руками по лицу - "Но я должен сказать: если прямо сейчас я не отправлюсь спать, в вине утонут не только мои печали".

Теплые пальцы Бертелли коснулись его запястья: "Вы уверены, что у меня нет шансов уговорить вас еще на один заход? Еще даже не половина десятого" - она приблизилась к нему, и он уловил запах ее духов. И понял, что хочет просто найти Скалли и обернуться вокруг нее.

"Уммм, спасибо, но я валюсь с ног от усталости. В другой раз" - он полез в карман за деньгами.

"Конечно" - холодно ответила она и села на свое место - "В другой раз" - она слегка сощурилась и добавила - "Может быть, агент Скалли к нам присоединится".

На долю секунды Малдер замер, его рука застыла лишь на мгновение, прежде чем он бросил банкноты на стойку, но этого было достаточно: он выдал себя. Внезапно почувствовав неловкость, он повернулся к ней: "Это - не то, что вы подумали ..."

"О, ради бога" - она махнула рукой - "И не беспокойтесь. Вы здесь - не единственный, кто может сделать выводы из очевидного. В любом случае, это не имеет значения".

А вот здесь ты не права, подумал он. Это - самое важное, что есть в мире.

Бертелли все еще смотрела на него: "Скалли не знала про Элизабет, да?" - он не ответил, да этого и не требовалось - "Да, что-то было не так между вами тогда, в офисе Энглхарта. Я только сейчас поняла, что" - она сложила руки на груди - "Я ошиблась в вас, агент Малдер".

Это замечание его ошарашило: "Что вы хотите сказать?"

"Я думала, что в этой команде вы - самый стойкий, стальные нервы и прочее, раз уж вы решили расследовать убийство бывшей жены" - она сняла свое пальто со спинки стула и встала - "Кажется, я выбрала не того агента".

Ее слова все еще раздавались у него в ушах, когда он лежал на кровати под жесткими гостиничными простынями. Ему снилось, что Скалли умерла. Доктор сообщил ему эту новость, у него было серьезное, торжественное лицо, а в руках - спутанный клубок холодных, серых проводов.

"Это все - ее нервы, они виноваты" - сказал он и бросил клубок Малдеру на колени. Провода, как змеи, зашевелились, поползли по его телу и туго обернулись вокруг шеи.

==========================


Он ушел, но мое сердце все еще бешено бьется. Я закрываю глаза и говорю ему: перестань, я не могу сейчас никого резать. Еще слишком рано после Элизабет.

Но где-то внутри я чувствую, как кровь напирает в жилах, сердце колотится все ближе и ближе к коже, будто просится наружу, еще немного, и я взорвусь прямо здесь, в баре. И как только я представляю себе красные ручейки, стекающие по стенам, мой голод становится сильнее.

Вот было бы здорово забрать отсюда кого-нибудь, увести прямо у них из-под носа, пока они все спят здесь же, наверху. Я нащупываю нож в кармане - все в порядке, он на месте.

Иногда Отец, уже после того, как выместит на нас злость, приносил нам гостинцы, чтобы загладить вину. Хелен сразу прощала его, всегда. Она обнимала его за колючую шею и звонко чмокала его в щеку.

Однажды, вместо конфет он принес нам апельсины из магазина, где он работал.

"Это - особенные апельсины" - сказал он и улыбнулся - "У них внутри - секрет".

Мы быстро их очистили, прямо на крыльце, не входя в дом. Отбросив корки, мы увидели, что все дольки апельсинов - темно-красные.

"Корольки" - сказал Отец и с удовольствием потер руки, радуясь нашему удивлению - "Кровавые апельсины".

Хелен была в ужасе, я - нет. Она не притронулась к своему апельсину. Так что мне достались оба.

Корольки, кровавые апельсины, красная тайна внутри. Просто разрежь их, и ты увидишь.


В уединенном уголке, на диване, сидит женщина. Она курит. Хелен была бы похожа на нее, если бы ей довелось повзрослеть. Темные волосы, широко расставленные глаза. Такая миниатюрная, что на этом диване уместилось бы пятеро таких как она.

Думаю, пора подойти и познакомиться.


-----------------


Глава 5

Малдер вышел из номера, не надев галстука, он не мог больше ждать, он должен был ее увидеть. Хотя ночной кошмар растворился с первыми лучами рассвета, после него осталось смутное воспоминание о ее гробе и тошнота от ощущения, что в этом деле гораздо больше риска, чем он предполагал.

Внизу, в зале для завтрака, запах черного кофе и булочек напомнил слова, которые он говорил Бертелли вчера вечером, и у него свело желудок. Он неловко провел рукой по животу и окинул взглядом зал в поисках Скалли. Он легко нашел ее, единственную маленькую женщину среди грузных бизнесменов.

Она сидела неподвижно у громадного окна, обхватив обеими руками чашку с горячим кофе, погруженная в собственные мысли. 

Мысленно отмахнувшись от остатков странного сна, он на автопилоте прошел по тонкому ковру к ее столику. Ее черный костюм был контрапунктом ясному солнечному утру, которое улыбалось ей сквозь тюлевую занавеску. Интересно, подумал он, не снилась ли и ей смерть вчера ночью.

Она встрепенулась, увидев, что он подошел, и он сел напротив.

"Привет" - тихо сказал он, пытаясь на глазок определить, сердится ли она на него до сих пор. Но как и зима, за ночь вступившая в свои права, так и Скалли была бледна и холодна, ее глаза, как морозный иней, не оставляли ни малейшего шанса понять, что творится у нее на душе. Она не поздоровалась, просто подвинула тарелку, чтобы освободить для него достаточно места на столике.

Он положил руки на стол и легко провел пальцами по ее чашке. Чуть теплый фарфор - слабая замена нежной коже ее запястья, но он понимал, что сейчас ее лучше не трогать. Он оглядел зал, затем посмотрел на ее недоеденный рогалик:

"Эй, мы здесь - в командировке, Скалли, в нашем распоряжении - бюджет Отдела Убийств" - сказал он, неуверенно улыбнувшись - "Так что не стесняйся, можешь позволить себе целый круасан".

Она, нахмурившись, посмотрела на свой рогалик - "Я что-то не хочу есть".

"Скалли, тебе надо ..."

Внезапно подавшись вперед, она прервала его: "Где ты был вчера вечером, Малдер?"

"Что?" - он отпрянул, и попавший ему под руку нож для масла со звоном упал на пол.

Она спокойно посмотрела на него: "Я пыталась дозвониться до тебя, Малдер. Сначала около восьми, потом в половине девятого. Я даже звонила тебе по мобильному, но он был отключен. Где ты был?"

Он не собирался лгать, только не в этот раз, но все равно покраснел: "Я не мог заснуть и пошел в бар".

Кажется, она испугалась: "Только не говори, что ты пошел один в Демпси, Малдер".

"Нет, нет" - быстро ответил он - "Я был здесь, внизу. Выпил пива и вернулся".

Тут подошла официантка, она принесла кофе, и пока она разливала его, Скалли разглядывала его лицо, пытаясь понять, всю ли правду он ей сказал. Очевидно, не всю.

Он вздохнул и откинулся в кресле: "Ко мне подошла детектив Бертелли" - сказал он, когда ушла официантка - "Мы поболтали немного".

Скалли сощурилась: "Почему к тебе? Почему она не захотела встретиться с нами обоими?"

Он вспомнил о том, как Бертелли взяла его за руку и попросила остаться. Он покачал головой, чтобы прогнать непрошенное воспоминание, и сказал, не отрывая взгляда от стола:

"Она ... уммм... она узнала обо мне и Элизабет".

Скалли вздохнула: "Малдер, Малдер. Неужели ты думал, что она не узнает?" - в ее голосе была обида, и Малдеру стало неловко: он вспомнил о своей лжи и об их незаконченном разговоре. Он удрученно пожал плечами.

"Как говорят психологи, Скалли, все мы хоть раз в жизни, как страусы зарываем голову в песок. По крайней мере, Бертелли согласилась с тем, что мои отношения с Элизабет не сильно влияют на дело".

Скалли открыла было рот, и он почувствовал, что она хотела сказать: ** это - не оправдание**. Не оправдание. Конечно, нет. Он никогда не искал оправданий. Ни тогда, когда двенадцатилетним мальчишкой он, обездвиженный, не смог добраться до отцовского пистолета. Ни тогда, когда он, дипломированный психолог, не смог увидеть, как его жена каждый день переживает маленькую смерть. Ни тогда, когда он, великолепно обученный федеральный агент, оказался неспособен вовремя добраться до Скайланд Маунтин, чтобы спасти свою напарницу.

Нет, он не искал оправданий, но он всегда пытался все исправить. Вот почему они - здесь. Потому что все, что он мог сделать сейчас - это найти преступника и отдать его под суд.

Спросив себя, сможет ли он когда-нибудь сделать то же самое и для Скалли, он наклонился к ней: "Почему ты звонила вчера вечером?" - тихо спросил он.

Она моргнула, вспомнив, по какой причине она хотела дозвониться до него: "Это насчет жертв ... " - она глубоко вздохнула и встретилась с ним глазами - "Была еще одна женщина, которая пыталась покончить с собой до убийства. Кимберли Галлахер".

Он прикусил губу, пытаясь избавиться от мысленной картины: Элизабет - в ванне из собственной крови. Надо сконцентрироваться на фактах:

"Снова - запястья?"

Скалли кивнула: "Судя по отчету доктора Аткинс, шрамы у нее были более свежими, чем у Элизабет, может быть, годичной давности".

"Что же, я полагаю, это укладывается в описание жертв. Может быть это и есть то общее звено, которое мы ищем. Ты думаешь, могли быть и другие попытки, о которых мы не знаем?"

"Мы узнаем сегодня до полудня. Я уже запросила медицинские карты для каждой жертвы. К тому же, неплохо было бы еще раз поговорить с членами их семей".

Он отвлеченно кивнул, все еще думая о том, какой оборот принимает дело. Убийца, который буквально рассекал свои жертвы. Шрамы на запястьях. Что-то здесь не так, не сходится...

В этот момент Скалли отвернула манжет, чтобы посмотреть на часы: "Кажется, нам пора ..." - начала она, но он схватил ее за запястье.

"Когда была убита Кимберли?" - быстро спросил он.

Это ее озадачило: "Она была четвертой жертвой, ее нашли 16 декабря. А что?"

"Длинные рукава, Скалли. Понимаешь?" - он отвернул ее манжет - "Обе женщины были убиты среди зимы, когда их шрамы были скрыты от других людей. Если убийца изначально нацелен на женщин - потенциальных самоубийц, у него должен был быть способ увидеть их запястья".

Скалли опустила глаза, ее рука безжизненно повисла в его руке.

"Скалли?" - он легко сжал ее запястье, но она отняла руку. Ее лоб прорезали тонкие морщинки, и она зажмурила глаза.

"Скалли? Что?"

Она легко тряхнула головой, как будто отвечая на вопрос, который слышала только она:

"Я не думаю, что ему нужно смотреть на их руки" - прошептала она наконец странным, сдавленным голосом. Он почувствовал, как волосы у него на затылке встали дыбом, и потянулся к ней.

"Что ты хочешь сказать? Почему ему не нужно смотреть на них?"

"Я хочу сказать ..." - она вздрогнула, открыла глаза и вздохнула, встретив его взгляд - "Я думаю, он и так знает".

"Знает?" - хрипло повторил он, широко раскрыв глаза. Она медленно кивнула.

"Да".

Его сердце будто подпрыгнуло к самому горлу. Он увлажнил языком губы, не уверенный в том, что хочет услышать ответ на свой следующий вопрос, но все же решил спросить:

"А ты, Скалли?" - тихо спросил он - "Откуда ты знаешь?"

Она отвернулась. Секунды отмерялись ниточкой пульса на кончиках пальцев, и он ждал.

И ждал.
И ждал.

Несколько раз проведя пальцами по краю стола, не поднимая глаз, она наконец сказала: "Малдер, я ..."

Послышался звонок его мобильного. На долю секунды их взгляды встретились, и он нехотя вынул телефон. Только он открыл крышку, как ее телефон тоже зазвонил, и их глаза еще раз встретились в непрошенном взаимопонимании. Он повернулся в кресле, склонив голову:

"Малдер" - коротко сказал он в трубку и молча выслушал новость, о которой он уже догадывался.

Еще одно убийство.

----------------------------------------

За ночь промозглая сырость отступила под натиском холодного фронта, который покрыл городок толстым слоем льда. Яркое солнце на безоблачном небе забрасывало белыми слепящими лучами все, над чем ночью поработал лед. Скалли пришлось пригнуться под резким ветром, пока они пробирались к последнему месту преступления, где обычный для таких случаев горестный балаган был в сборе.

Кладбище Оберна, зимой обычно унылое и застывшее, сейчас походило на разноцветный улей. По ту сторону забора стояли шесть черно-белых легковушек с включенными фарами, освещая кладбище. А за воротами - толпа репортеров. Желтая лента, как гирлянды на вечеринке, по периметру огораживала небольшой участок, где суетилась дюжина полицейских.

По крайней мере, жертва этого не видит, подумала Скалли, чувствуя легкое головокружение от всей этой какофонии. Было так шумно, что этого было бы достаточно, чтобы разбудить мертвого.

Предъявив удостоверения, они прошли за ограждение, где Инглхарт, Бертелли и Джакобсен стояли над лежащим на снегу телом стройной, темноволосой женщины. Глаза ее были открыты. Инглхарт, в этот момент что-то говоривший, еле заметно их поприветствовал.

"Жители города не только напуганы до смерти, они - в ярости. Кто может их винить? Этот зверь режет женщин вот уже девять месяцев, а мы все еще ковыряем пальцем в заднице! Ни одной вещественной улики, ни одного свидетельства. Семь убитых женщин, и никто ничего не видел" - он с отвращением отвернулся и пнул ногой сугроб - "С таким же успехом можно приписать все это человеку-невидимке, черт побери".

Его детективы молча отвернулись, вороша сапогами снег. Скалли проследила за взглядом Бертелли - она смотрела на Малдера, который на это не обращал никакого внимания. Он, не отрываясь, смотрел на ступни мертвой женщины, его глаза были широко раскрытыми, лицо побелело, будто он сам обратился в камень. Джакобсен это тоже заметил и ухмыльнулся:

"Эй, мужик. Тебя ведь не стошнит, а ?"

Малдер не ответил. Он нервно сглотнул, но даже не поднял головы. Салаги-стажеры притихли и спрятались за блокнотами, даже не пытаясь подавить смешки. Скалли, бросив им не обещающий ничего хорошего взгляд, сделала шаг к Малдеру.

"Малдер, ты в порядке?" - спросила она тихо, чтобы никто не услышал.

Он машинально кивнул, не отводя взгляда от женщины в окровавленной блузке. Ее ресницы были покрыты инеем. Скалли видела, как он впитывает каждую деталь этой жуткой картины, и сердце ее будто сдавили тиски. Она чуть подвинулась, так, чтобы загородить его от любопытных глаз. Слишком много всего произошло - так легко забыть, что он потерял здесь женщину, которую когда-то любил.

"Малдер ..." - она легко коснулась его руки.

"А?" - он вздрогнул и часто заморгал, как будто пытаясь сфокусировать взгляд на ее лице. Она крепче ухватилась за его рукав.

"Малдер, похоже, он пробрался сюда через маленькую калитку, вон там" - спокойно сказала она и кивнула в сторону дальней от них части забора - "Почему бы тебе не пойти и не проверить?"

Он отвлеченно посмотрел в направлении входа и кивнул. Он расправил плечи и, кажется, взял себя в руки. В последний раз взглянув на мертвую женщину, он тихо сказал: "Проверь ее запястья, хорошо, Скалли? Чем скорее, тем лучше".

Она кивнула и посмотрела ему вслед, пока он шел в обход к калитке. Снова обернувшись, она увидела, что целый выводок стажеров-полицейских все еще глазеет на них с едва скрываемым злорадством. Как же, бывалый агент совсем расклеился при виде крови.

Чуть не заморозив их ледяным взглядом, она медленно обошла тело. Их улыбки сошли на нет.

Руки в боки, она чуть оттянула лацкан пальто, чтобы хорошо был виден бэджик: "Вон там, под деревьями, репортеры" - ровным командным голосом начала она - "им разрешено находиться по эту сторону забора?" Самый молодой, светловолосый детектив вытянул шею, чтобы посмотреть.

"Уммм. Нет, мэм".

Она выдержала паузу.

"В таком случае, могу я предложить, чтобы вы занялись своими прямыми обязанностями вместо того, чтобы оценивать, как свою работу выполняют другие?"

"Есть, мэм" - пробормотали они все вместе, надвинули фуражки на лоб и рысью бросились к толпе фотографов, на ходу выкрикивая приказания. Покачав головой, Скалли вернулась к телу.

Смущенно переминаясь с ноги на ногу, Джакобсен коснулся ее руки: "Эй, Бертелли рассказала мне о вашем напарнике" - сказал он как-то неуклюже - "Извините, если я вышел за рамки ..."

Она молча посмотрела на него, даже не пытаясь вызволить его из неловкого положения.

"Я ... уммм ... У меня у самого - бывшая жена. Не то чтобы у меня к ней остались какие-то там чувства. Но я бы не хотел, чтобы с ней что-нибудь случилось. Понимаете, о чем я?"

Глядя ему в глаза, Скалли ответила, не повышая тона: "Тогда вы должны понимать, что агент Малдер предпочел бы, чтобы каждый был сосредоточен на своем задании".

Он поморщился, услышав в ее ответе упрек: "Да. Понятно. Извините".

Не принимая, но и не отвергая извинений, она прошла мимо него и присела на корточки рядом с трупом: "До нее можно дотрагиваться?" - спросила она, не поднимая головы.

"Да, ее уже сфотографировали со всех ракурсов".

Сменив кожаные черные перчатки на резиновые, Скалли осторожно приподняла руку женщины. Застывшая, посиневшая рука, завернутая в пластиковый пакет. Скалли отвернула рукав на несколько дюймов и повернула запястье к свету.

Никаких рубцов.

Она медленно выдохнула и опустила руку обратно на снег.

"Ее уже опознали?" - спросила она и оттянула V-образный вырез на блузке женщины, открыв край длинного, глубокого пореза.

Джакобсен обошел труп, встал у его головы и раскрыл блокнот:

"Согласно водительскому удостоверению, имя жертвы - Мэриэнн Мобри, 32 года. Указанный адрес: Метучен, Нью-Джерси. Мы пока еще не выяснили, что она делала здесь".

"Она - не местная?" - Скалли удивленно посмотрела вверх, на него. Бертелли вошла в поле ее зрения, встав рядом с Джакобсеном.

"По всей видимости, нет" - ответила она, достав пакет с уликами. Она вынула из пакета маленькую черную сумочку: "Мы нашли это в трех футах от тела, наличные и карточки не тронуты. В ее бумажнике - такая пластиковая штука, Джакобсен думает, это - ключ от номера в отеле".

Скалли краем глаза взглянула на серый кусочек пластика в руках Бертелли и поднялась: "Можно посмотреть?"

Бертелли передала ей карточку: "Если это - входной ключ от номера в отеле, наверное, мы сможем узнать название по последним транзакциям ее кредитной карты".

Еще пару секунд Скалли молча смотрела на ярко-коричневую полосу на карточке, а затем крепко сжала ее пальцами:

"В этом нет необходимости" - она сама удивилась тому, как спокойно звучал ее голос, и протянула карточку Бертелли - "Это - Отель Чарльстон".

Бертелли все поняла и чуть не поперхнулась: "Ваш отель?" - прокашлявшись, спросила она.

Скалли кивнула и нашарила в кармане собственный ключ - близнец. Пластик вызывающе сверкнул на солнце, словно издеваясь над ними.

"Секундочку" - сказал Джакобсен, недоуменно переводя взгляд с одной на другую - "Вы хотите сказать, что прошлой ночью преступник похитил Мобри прямо из вашего отеля?"

"Это невозможно" - простонала Бертелли, покачала головой и повернулась к Скалли, посмотрев на нее, точно загнанный зверь: "Вы были там, Малдер был там, я была там ... как это могло случиться?"

"Мы не знаем, схватил ли он ее в отеле" - сказала Скалли, но это была ложь. Она знала.

Бертелли все еще покачивала головой, в раздражении сжав кулаки: "Если он был там, я бы знала, черт возьми! Теперь, спустя столько времени, я бы ЗНАЛА!" Она в сердцах развернулась и пошла к основному входу.

Джакобсен проводил ее взглядом, затем повернулся к Скалли. Всматриваясь в ее лицо, словно надеясь что-то найти, он прошептал: 

"А вы бы знали?"

Она вздрогнула:

"Что?"

Джакобсен не ответил. Он медленно смерил ее взглядом и оставил ее наедине с трупом. Лед ломался под его шагом, пока он пробирался между могильными плитами, и скоро он уже был совсем далеко.

------------------------------

Глава 6


"Скалли!" - вздрогнув, она повернулась на голос Малдера. Он стоял у входа и махал ей.

"Что-нибудь нашел?" - спросила она, подойдя к нему.

"Никаких следов, это - совершенно точно. Этот парень - хорош, Скалли. Видишь эту еловую лапу рядом с воротами? Он замел ей следы на снегу" - Малдер указал на размашистые отпечатки, замерзшие за ночь - "Ни одного полезного следа".

"А за воротами?"

Он покачал головой: "Люди натоптали, слишком много народу" - он вышел из ворот на покрытую слякотью тропинку, и она последовала за ним - "Все следы, которые он мог оставить, уничтожены. Впрочем, мы еще посмотрим на отпечатки шин, вон там. И есть еще кое-что ..." - он прошел мимо нее к обочине.

"Что?"

"Представь, что я - убийца. Я припарковался так близко к воротам, как только можно ... например, здесь".

Он встал в шести футах от ворот.

"Мэриэнн, скорее всего - в багажнике, поэтому я должен выйти из машины, чтобы вытащить ее".

Обойдя воображаемую машину, Малдер сделал вид, что открывает багажник.

"Я не хочу оставлять следы на теле, поэтому я достаю перчатки из кармана пальто".

Скалли подошла к нему поближе: "И?"

"И, может быть у меня, как у других, полно разного барахла в карманах. Мелочь, чеки, билеты ..." - он вынул пакет для улик из кармана собственного пальто - "... коробок спичек".

"Ты нашел это там?" - спросила она и подошла, чтобы рассмотреть.

"И ты ни за что не догадаешься, откуда это".

"Демпси" - послышался сзади грубый голос, и, обернувшись в унисон, они столкнулись лицом к лицу с шефом Инглхартом, который материализовался на тропинке. Нахмурившись, он протянул руку: "Дайте взглянуть".

Они молча ждали, пока он рассматривал черные буквы на алом фоне. Через минуту, обратив к ним красные от усталости глаза, он протянул пакет Малдеру: "Это - последняя его добыча, слышите меня? Последняя".

Подставив лицо навстречу ветру, Скалли развернулась к кладбищу, где, за железной решеткой ограды, кто-то застегивал молнию на черном мешке, в который уже уложили МэриЭнн. Через пару секунд она скрылась из вида.

---------


Проходя по темным коридорам кембриджского морга, Скалли пыталась убедить себя в том, что сегодня будет легче. Легче, потому что сегодня ее ждет тело другого человека, а не жены Малдера, и ей не придется взрезывать кожу, которую он когда-то ласкал. Мэриэнн Мобри - обезличенная жертва, не лучше и не хуже других, коим несть числа за ее долгую карьеру.

И все же ...

Внезапный приступ тошноты заставил ее резко вздохнуть и остановиться посреди коридора. Закрыв глаза, она прислонилась к холодной стене. 

Прямо из вашего отеля - вдруг послышался ей чей-то шепот. Она распахнула глаза, вспомнив, кому принадлежит этот голос. Детектив Бертелли.

** Я бы знала**.

Знала бы? В самом деле? Пару раз глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Скалли посмотрела в квадратное окно на двери лаборатории, откуда искусственный свет падал на черный пол. Медленно, следуя за отсветом, она вошла в ярко освещенную комнату.

Холи Аткинс была уже там. Итак - Мэриэнн Мобри.

"Надеюсь, вы не против того, что я начала без вас?" - сказала Аткинс и выключила диктофон - "Инглхарт с девяти утра проходу не дает моим сотрудникам. Бедняга Ховард получил нагоняй".

Скалли покачала головой, на самом деле она была рада, что избежала детальной инвентаризации ужасных ран Мэриэнн. Уж лучше все сразу. Она перекинула пальто через спинку стула и вытащила свежую униформу из шкафчика.

"Удалось уже найти что-нибудь стоящее?" - спросила она у доктора Аткинс, присоединившись к ней у стола.

Холи пожала плечами.

"Определенно, убийца - тот же самый. Если это заслуживает внимания. Всего двадцать восемь порезов. Полагаю, что анализ кровопотери покажет, что ее сердце продолжало работать почти все это время".

"Мммм" - ответила Скалли, обойдя тело с другой стороны. Что-то было знакомое в том, как были нанесены порезы. Это же не давало ей покоя и в предыдущих случаях, она просто не могла понять, что именно. Может быть, фотографии жертв уже сливаются в одно целое, подумала она. Наверное, он режет их каждый раз одним и тем же способом.

Доктор Аткинс кашлянула, вернув ее к действительности:

"Я ... уммм ... Я слышала о том как вы ... сегодня на месте преступления ..."

Скалли озадаченно посмотрела на нее.

"Я имею в виду этих новобранцев" - пояснила Аткинс - "Стива и Джейка. Они принесли тело и сказали, что вы на самом деле поставили их на место".

Скалли засомневалась: "Я бы так не сказала ..."

"Так и было" - серьезно ответила Аткинс - "И спасибо вам" - она слегка улыбнулась - "Я уже давно хотела поучить их уму-разуму".

Скалли вдруг почувствовала себя виноватой. Если бы не Малдер, она вряд ли бы вступилась.

"Просто я думаю, людям не помешало бы сострадание" - тихо сказала она наконец. Мэриэнн Мобри не была женой Малдера, но она была чьей-то дочерью, чьим-то другом. Она заслуживала сочувствия.

Доктор Аткинс снова улыбнулась: "Верно".

А затем, со всей тщательностью, какая только возможна, они продолжили вскрытие За три часа каждый порез был зафиксирован, с каждого пятна была взята проба. Скалли с облегчением согласилась подождать, удобно устроившись в кресле, пока доктор Аткинс кому-то звонила из своего офиса. Через несколько минут в комнату вошел Ховард.

"Доктор Аткинс сказала, что у вас есть образцы на анализ, и их надо отослать в лабораторию?"

Скалли попыталась скрыть усталость и улыбнулась ему: "Да, спасибо. Вот они, на столе" - она указала на запечатанную коробку с уликами.

"Распишитесь здесь" - сказал он и протянул ей форму розового цвета. Он терпеливо ждал, пока она прочитала текст формы. Когда она поставила подпись, он прокашлялся:

"Та другая женщина, Элизабет ... Вы знали ее?"

Она вскинула голову: "Кто вам это сказал?" - резко спросила она.

Он захлопал глазами, такая перемена в ее поведении оказалась для него неожиданностью:

"Мммм, никто, вообще-то. Я просто слышал, как парни говорили об этом в коридоре. Они говорили, что она - жена вашего напарника".

"Бывшая жена, это правда. Но я никогда не встречала ее" - она вернула ему форму, но он и не думал уходить. Она нахмурилась: "Что-нибудь еще?"

Как бы сомневаясь в чем-то, он теребил в руках лист бумаги: "Мне кажется, вы - хороший доктор. Вы жалеете женщин, точно так же, как доктор Аткинс" - он замялся и уставился на пол.

Непонятно по какой причине, но Скалли почувствовала, как сердце ее забилось сильнее, когда он поднял голову. Он смотрел как будто сквозь нее:

"Иногда ... иногда вы жалеете слишком сильно".

Скалли поняла, что не сможет ответить - у нее пересохло во рту. Некоторое время они просто молча смотрели друг на друга, только слышно было, как ходит секундная стрелка настенных часов. Наконец, зазвонил ее сотовый. Словно вырвавшись на свет из тумана, окружавшего ее, она облизала пересохшие губы:

"Прошу прощения" - пробормотала она и прошла мимо него к телефону, не поднимая глаз.

"Скалли".

"Эй, Скалли, это я. Дневное совещание - просто катастрофа. У Инглхарта даже лопнул глазной сосуд, но он отказывается ехать в больницу. Мы все должны собраться в его офисе через час, чтобы обсудить новые улики".

Повернувшись спиной к Ховарду, она понизила голос: "Не хочу огорчать тебя Малдер, но обсуждение будет слишком коротким. Мы не нашли ничего нового после вскрытия Мэриэнн Мобри".

"У меня то же самое" - он задумался - "Но у меня сложилось впечатление, что Инглхарт что-то нарыл".

"Есть идея, что именно?"

"Понятия не имею. Но все указывает на то, что будет вызвана Национальная Гвардия для штурма Демпси-бара".

Коробок спичек. Как она забыла? Вздохнув, она потерла виски: "Значит, через час?"

"Будь наготове".

Она выключила телефон и обернулась. Ховард уже ушел. Тем лучше, подумала она, едва сдержав дрожь. Так что он сказал? 

Иногда вы жалеете слишком сильно?

Она сделала мысленную зарубку: впредь пусть доктор Аткинс сама общается с Ховардом насчет лаборатории. Что-то было в том, как он смотрел на нее ... как Джимми Рановски в восьмом классе. Не сводя глаз, всегда наблюдая, не изменяя выражения. В тот год Джимми выгнали после того, как он поджег мальчишескую раздевалку. Вновь усевшись в кресло, она как бы между прочим подумала: интересно, что с ним стало потом.

"Странно" - пробормотала она, приподняв стопку бумаги в поисках ручки - "Секунду назад она была здесь ...
"
-----------------------

Ховард поднес ее авторучку к носу и глубоко вздохнул. Она пахла пластиком и латексом, так же как и те, которыми пользовалась доктор Аткинс.

Он вошел в свой кабинет и открыл верхний ящик шкафа для документов. Там, в глубине, за папками, лежала металлическая коробка. Он открыл ее и добавил к содержимому последнее приобретение. Ручка замечательно поместилась рядышком с той, что он принес прошлой ночью. Он вынул ее из коробки и улыбнулся, взглянув на коричневые буквы: "Отель Чарльстон".

----------------------


Как и прежде, в офисе шефа Инглхарта была ужасная духота, и от этой духоты его лицо стало таким же красным, как и пострадавший от лопнувшего сосуда глаз. Подавшись вперед, опершись руками о стол, он переводил свирепый взгляд с агента на агента, пока они занимали места.

"Итак, все, что я слышу, это то, что у нас нет ничего нового. Правильно я вас понял?"

Бертелли и Джакобсен обменялись долгим, смущенным взглядом с Малдером и Скалли. Никто не хотел первым сказать это вслух. Наконец, Джакобсен кашлянул:

"Ну, в общем, есть спичечный коробок..."

"Это - не новая улика!" - зашипел Инглхарт - "Мы не сводим глаз с этого чертового заведения уже шесть месяцев кряду. Почему, черт побери, до сих пор наблюдение не дало никаких результатов? Если вы все думаете, что бармен виновен, хватайте его за задницу и тащите сюда!"

"Все это уже было, сэр" - нехотя сказала Бертелли - "На бумаге Джо Кинг - самый подходящий подозреваемый, но мы допрашивали его уже три раза, мы даже устроили обыск в его доме. Ничего конкретного, что может быть связано с убийствами. Кроме круглосуточного наблюдения, не знаю, что еще мы можем предпринять".

"Если это поможет, я дам санкцию. Мне нужно хоть что-нибудь, чтобы сказать родителям Мобри, которые приезжают завтра из Лос-Анджелеса".

"Просто дайте мне минут десять с ним, шеф" - мрачно сказал Джакобсен - "Если он - преступник, я добуду признание".

Инглхарт прижал ладони к лицу и вздохнул: "Еще немного, и я сам готов приложить к этому руку, вот только внутренние расследования нам ни к чему" - он покачал головой - "Нет, все будем делать по закону".

Малдер, не вынимая изо рта зубочистки, отошел от стены, которую он подпирал все это время: "Возможно, у меня есть стоящее предложение",

Шеф вскинул руки: "Ради бога. Что угодно. Валяйте".

"Сейчас он чувствует себя еще увереннее, совсем обнаглел. Может быть, нам следует использовать его самоуверенность".

"И каким же это образом?" - Инглхарт сложил руки на груди.

"Я не знаю, Джо Кинг - тот, кого мы ищем или нет. Но если он и есть преступник, при определенных обстоятельствах он может довольно охотно разговориться. Похвастаться своими успехами" - он бросил взгляд Бертелли и Джакобсену - "Простой наезд как в сериале о Джоне Уэйне ничего не даст. Он просто ответит агрессией на агрессию".

Выражение лица Бертелли было скептическим: "Вы хотите, чтобы мы раскололи его милой болтовней?"

Уголки рта Малдера чуть дернулись: "Что-то вроде того. Я бы предложил нацепить на кого-нибудь микрофон и послать в Демпси, чтобы разговорить его. Пара стаканчиков за воротник - и он может что-нибудь выболтать".

"Кого-нибудь?" - в глазах Джакобсена показались огоньки: мотор начал набирать обороты.

Малдер покачал головой: "Не вы. Кто-то, с кем он до сих пор не имел дела ... Кто бы ни представлял для него опасности".

"Ну, я не подхожу по обоим параметрам" - вздохнула Бертелли - "Кинг всегда смотрит на меня так, будто готов оторвать мне голову".

Скалли, сидевшая тихо до этого момента, отложила документы в сторону. Вот для чего я здесь, подумала она, стараясь не обращать внимания на то, как громко стучит ее сердце. Мысленно она опять услышала голос Бертелли: 

**Я бы знала"".

А я? - спросила себя Скалли и взглянула на Малдера - я бы знала?

Он тут же понял ее намерение и уже открыл рот, чтобы возразить, но она не дала ему произнести и слова.

"Я пойду. Когда начнем?"


----------------------------

Глава 7


На лестнице, идущей вниз, в морг, было темно, и пахло так, как во всех старых муниципальных зданиях - пылью и дешевым воском для пола. Было девять вечера, и отопление было отключено, поэтому Малдер заботливо прижал к себе теплый бумажный пакет, чтобы защитить его от холода. Морг был в подвале, но расположение этого помещения его не удивило. Он уже давно понял, что именно в таких местах люди и прячут все, о чем не хотят слишком много думать.

Я, Скалли и мертвецы, подумал он, горько усмехнувшись при взгляде на ряд ящичков вдоль стены. С глаз долой, из сердца вон.

Он прошел по коридору, направляясь к лучу света, падающему из двери лаборатории. Открыв дверь, он заглянул вовнутрь. Худенькая женщина, с собранными в пучок белокурыми волосами повернулась к нему, поправив библиотекарские очки. Она нахмурилась, выразительно взглянув на пакет: "Извините, но сюда нельзя заходить с едой".

Он переложил пакет в другую руку, за спину: "Я просто ищу агента Скалли. Она все еще здесь?"

Выражение лица женщины смягчилось и она кивнула: "Дальше по коридору, за угол" - сказала она, отложив ручку, и подошла к нему - "Вы, наверное, агент Малдер. Профайлер, правильно?"

Это откровенное любопытство показалось ему забавным, он чуть наклонил голову и улыбнулся: "Я похож на персонажа из субботнего сериала?"

Женщина в недоумении наморщила лоб, и он подавил вздох. Да, подумал он с горечью, и здесь как видно, с личной жизнью - полный порядок. Он попытался еще раз:

"Да, я немного занимаюсь профилированием. Но здесь я для того, чтобы по мере возможностей помочь в расследовании, доктор ..." - он замялся, поняв, что не знает ее имени.

"Аткинс" - быстро подсказала она - "Мед-эксперт Кембриджа. Я проводила вскрытия на всех жертвах".

"Скалли говорила. Она сказала, что вы хорошо поработали".

Странно, но комплимент, кажется, не доставил ей удовольствия. Доктор Аткинс состроила мину: "Рада, что хоть кто-то так думает" - пробурчала она - "Шеф Инглхарт, мягко говоря, не в восторге от моих рапортов. Думаю, поэтому он и ..." - она осеклась и уставилась на пол.

"Поэтому он вызвал патологоанатома из ФБР?" - закончил Малдер. Она кивнула и нехотя встретила его взгляд.

"Не обманывайтесь насчет того, зачем он нас вызвал. Он был бы счастлив, если бы мы смогли взять этого парня. Но на самом деле, это для того, чтобы успокоить журналистов. Не ваша вина, что вы не смогли ничего найти".

"Вы правда так думаете?" - было что-то странное в ее голосе - "Мне кажется, в мире для любого из нас всегда найдется повод, чтобы испытать чувство вины.

Малдеру стало неуютно, и его взгляд скользнул вдоль стены, заставленной ячейками из нержавеющей стали. Она это заметила:

"Я знаю о вашей утрате. Примите мои соболезнования".

Он вздрогнул от неожиданности и встретил ее спокойный взгляд: "Что?"

"Элизабет" - она чуть повернула голову в сторону блестящих холодильных камер - "Я слышала, что она была вашей женой".

"Была, это правда" - согласился он и сделал шаг назад, в коридор, наткнувшись на дверь - "Это было давно ... и я ... " - он кашлянул - "и сейчас я просто хочу помочь ... ей и другим..."

Доктор Аткинс слегка наклонила голову: "Так же как и мы все".

Он судорожно попытался найти подходящие слова, чтобы закончить этот разговор и кстати вспомнил о пакете, который держал в руке. Вглядевшись в темноту коридора, он спросил: "Так вы ... вы сказали, я найду Скалли вон там?"
"
"За угол, по левой стороне, комната три. Вы не пройдете мимо".

"Спасибо" - пробормотал он и с облегчением выдохнул, когда дверь в лабораторию захлопнулась.

Он завернул за угол, прошел еще немного, позволяя звонкому эху пустого здания отсчитывать его шаги, и наконец встал перед приоткрытой дверью с табличкой "003".

"Скалли?" - тихо сказал он и ладонью толкнул дверь. Никто не ответил.

"Скалли?" - он прошел в комнату и остановился, увидев ее. Она сидела, положив голову на руки, уткнувшись носом в белый лабораторный халат, зажав пальцами дужки очков, и крепко спала. Ее волосы были неестественно красными под ярким светом настольной лампы, резко контрастируя с темнотой, укутавшей комнату. Фотографии жертв были разбросаны по всему столу.

О, Скалли. Он почувствовал ком в горле. Что ты делаешь? Пройдя по комнате, он поставил пакет на свободный пластмассовый стул и легко коснулся ее плеча: "Скалли",

Вздрогнув, она отпрянула, и фотографии разлетелись в разные стороны: "Господи, Малдер!" - с укоризной взглянув на него, она наклонилась, чтобы подобрать упавшие снимки. Малдер сел на корточки, чтобы помочь.

"Извини" - пробормотал он, положив на стол стопку теперь уже пыльных фотографий - "я не думал, что испугаю тебя".

Она машинально кивнула и старательно принялась раскладывать снимки, ровно, край к краю. Когда она наконец встретила его взгляд, все было в полном порядке: и фотографии, и она сама.

"Что ты делаешь здесь, Малдер?" - спросила она чуть хриплым спросонья голосом - "Есть что-нибудь новое?"

Он покачал головой: "Ничего нового после совещания" - он протянул руку к стулу, где стоял на пакет с едой - "Тебя не было в номере, и я понял, что ты - здесь". Одарив ее, как он надеялся, извиняющейся улыбкой, он вынул две коробки с супом и несколько ломтей хрустящего французского хлеба. Подвинув стул ближе к столу и усевшись, он кивком указал на еду: "Женщина не должна питаться в сухомятку".

Это было почти забавно: "Ужин в качестве взятки, да еще второй вечер подряд? Ты хуже, чем моя мама, Малдер". В ответ на его вопросительный взгляд, она продолжила: "Когда приходило время плохих новостей, мама всегда готовила что-нибудь вкусное. Если мы должны были снова переехать, если папа задерживался в море еще на неделю, она сначала радовала нас пирожками и тортом".

Он открыл для нее ее коробку с супом и поставил на стол перед ней. Он знал, что навязывается ей, но также он знал, что покормить ее хорошим ужином - дело стоящее. Он улыбнулся ей: "И как тебе удалось сохранить стройность, Скалли ... Это впечатляет".

"Ну да" - она погрустнела, глядя на суп - "После того, как я догадалась, для чего все это, я больше не могла есть всю эту вкуснятину".

Он замолчал на пару минут.

"Я принес тебе ужин без задней мысли, Скалли" - наконец сказал он - "Я просто хочу, чтобы с тобой все было в порядке".

"Со мной все в порядке" - она повысила голос, кажется, предостерегая его от оспаривания этого факта. Да у него и сил не было, чтобы спорить с ней.

"Тогда съешь суп, и со мной тоже все будет в порядке, ладно?"

Она взяла пластмассовую ложку и зачерпнула густой суп оранжевого цвета: "Уммм. Вкусно" - сказала она удивленно - "Что это?"

"Сладкий картофель. Это из того ресторанчика, на углу".

Она съела еще несколько ложек: "Знаешь, если ты здесь для того, чтобы заставить меня передумать насчет завтрашнего дня, зря стараешься".

Он хмыкнул: "Скалли, разве мне хоть раз удалось переубедить тебя в чем-то? Уж лучше не пытаться. Признаю, сама идея мне не нравится, но я не собираюсь тебя останавливать".

"Идея тебе не нравится? Что ты имеешь в виду? С самого начала это была **твоя** идея!"

"Но я при этом не упомянул **твоего** имени".

"О, я тебя умоляю. Какая разница, это было совсем не обязательно. На том совещании только я подходила по всем параметрам в твоем описании, Малдер, и ты прекрасно знаешь это. Кто-то, не имевший до этого дел с Кингом, и при этом с его точки зрения не представляющий для него опасности, т.е. не Джакобсен? Ну так скажи мне, кому еще можно было поручить это задание?" - она раздраженно отодвинула от себя недоеденный суп - "Может быть, тебе так удобнее, Малдер, я не знаю. Может быть, тебе спокойнее от мысли, что я тебя недопонимаю, что я делаю не совсем то, что ты имеешь в виду".

Это было так похоже на правду, что ему стало непосебе. Конечно, никто больше него не хотел того, чтобы убийцу поймали, и ему *действительно* приходило в голову, что ее могут выбрать для работы под прикрытием, и все же ...

"Скорее, это тебе спокойнее от мысли - тихо сказал он - "что именно я - причина того, что ты так сильно выкладываешься в этом деле".

Она напряглась: "Семь женщин убиты, Малдер. Какая еще причина мне нужна?"

"Не знаю" - ответил он, устремив на нее ищущий взгляд - "Я надеялся, что ты сама скажешь мне".

На мгновение она задержала его взгляд, затем молча взяла со стола стопку фотографий, сделанных на вскрытии. Она всмотрелась в самый верхний снимок, и прядь волос упала ей на лицо. Фотография Лори Скофилд.

"В этих фотографиях есть что-то ... Я это чувствую. Я что-то упускаю, только пока не знаю, что".

"Что ты имеешь в виду?" - спросил он, склонив голову, чтобы получше рассмотреть фото.

Она глубоко вздохнула: "Есть что-то знакомое в том, как нанесены раны, в почерке. Я не думаю, что расположение порезов случайно".

"Думаешь, убийца пытается вырезать что-то вроде послания?" - он взял фотографии и начал перебирать их.

"Не знаю" - ответила она и устало провела рукой по лицу - "Я не могу разглядеть какие-либо специфичные рисунки или слова, если ты об этом спрашиваешь".

Малдер выложил по одному фото каждой женщины на стол и протянул руку, чтобы настроить лампу на полную мощность: "Не вижу никакого определенного почерка" - заметил он через минуту - "Есть поверхностное сходство, например, большой разрез по центру, вот здесь, но и он не реплицируется полностью во всех случаях".

"Знаю, знаю" - она вздохнула - "Я уже начинаю думать, что мне все это померещилось".

С дальнего правого угла он взял фото, запечатлевшее Элизабет, в полный рост, на столе для вскрытия. Раны - темно-красные линии, вырезанные под странными углами по всему телу. Он представил, как реки крови текли перед самой ее смертью. Проглотив непрошенные слезы, он вспомнил, что говорила Скалли: Лиз не хотела этой смерти.

"Она ... она все еще здесь?" - спросил он сдавленным голосом, не отрывая глаз от фотографии.

"Да" - тихо сказала Скалли - "До сих пор никто не затребовал ее тело".

Никому не нужно ее тело. Конечно. Он зажмурил глаза, и фотография Элизабет выскользнула из его руки. Даже тихий голос Скалли не смог смягчить горькой правды, прозвучавшей в ее словах. Элизабет умерла в полном одиночестве.

"Можно мне посмотреть на нее?" - наконец спросил он.

Несколько секунд она внимательно смотрела на него, затем кивнула: "Конечно".

Они молча вернулись в лабораторию, и Малдер с благодарностью увидел, что доктор Аткинс уже ушла. Он прошел за Скалли решительно, но ноги его будто налились свинцовой тяжестью. Нехотя он остановился у стены, уставленной блестящими камерами. Она вопросительно взглянула на него, и он коротко кивнул. Звуки отброшенной щеколды и выдвигаемого металлического ящика эхом раздались в комнате, и вот показалась Элизабет, с ног до головы покрытая белой простыней. Он сжал похолодевшие руки и с трудом проглотил комок в горле.

"Хочешь, я сделаю это?" - тихо спросила Скалли мгновение спустя.

"Нет" - он выдохнул это слово хриплым шепотом. Наконец, он протянул руку и отвел простыню с головы Элизабет, обнажив ее плечи.

Его первой мыслью было: как она бесцветна. В его памяти она до сих пор всегда ассоциировалась с темными, влажными волосами и ванной, заполненной ярко-красной кровью. А теперь ее кожа была серой и почти прозрачной, как тонкие зимние облака.

"Я буду в коридоре" - сказала Скалли и пошла к выходу. Он остановил ее, стиснув ее локоть.

"Нет, останься".

Она замерла, он повернулся к ней. Загнанный взгляд.

"Пожалуйста".

После секунды тишины, она вернулась и встала рядом с ним.

"Хорошо, Малдер" - тихо сказала она и он медленно отпустил ее руку. Несколько секунд спустя, он прерывисто вздохнул и горько улыбнулся:

"Забавно, но когда я думаю о всем хорошем, что с ней связано, я вспоминаю прежде всего ее смех. Ее смех ... " - он тряхнул головой, словно очнувшись ото сна - "глубокий, заразительный, от самого сердца, но в то же время опасный ... как у Мэй Уэст, знаешь?" - он повернулся к Скалли, и она ответила ему легкой улыбкой.

"И над чем она смеялась?" - спросила она, стараясь поддержать эти приятные воспоминания.

"В основном надо мной" - он тоже улыбнулся, его глаза потеплели, когда он представил себе те ленивые послеполуденные часы, которые они проводили вместе - "Помню, как-то раз она попыталась научить меня рисовать. Это было здесь, на Винограднике, кажется, была весна, полно только что распустившихся цветов. Мы устроили пикник, и Лиз рисовала старый рыбацкий коттедж, в двадцати ярдах от нас. Высокая трава, несколько деревьев, прямоугольник для дома ... все это показалось мне не слишком сложным".

"А оказалось труднее, чем ты думал, а?" - спросила она.

"Скажем так. Каким то образом в моем коттедже оказалось пять сторон, а мои деревья напоминали гигантские зеленые чупа-чупсы, воткнутые в землю".

Она улыбнулась: "Наверное, это был прекрасный день".

"Да" - его улыбка поблекла, он вгляделся в безжизненные черты бывшей жены - "Я не могу понять, когда все пошло наперекосяк, Скалли" - пробормотал он через минуту - "В тот день она была счастлива, в другие дни - тоже ... Я знаю, что ей было хорошо. Когда все изменилось? Что могло случиться с ней, отчего она захотела умереть?"

Скалли тоже пристально посмотрела на Элизабет: "Не знаю, Малдер" - мягко сказала она - "Может быть, ей было плохо, но она не знала, как об этом сказать. Она попыталась справиться с болью единственным способом, который знала".

Он покачал головой: "Я никогда не смогу этого понять. Почему некоторые люди сдаются, вот так".

"Не совсем так. Эти люди не думают о том, что они сдаются. Они как бы посылают все к черту, снова обретают контроль над собственной жизнью, даже если цена этому контролю - саморазрушение".

По его спине пробежал холодок, не имеющий никакого отношения к температуре в комнате: "Скалли ..." - выдохнул он и не нашелся, что еще сказать.

"Мммм?" - она не взглянула на него, очевидно, все еще поглощенная собственными мыслями. И он отнюдь не был уверен в том, что хочет к ней присоединиться.

"Скалли, все эти вещи, которые ты знаешь об этом деле ..." - он снова замялся, конвульсивно сглотнул, и наконец, она повернулась и встретилась с ним глазами. Он попытался еще раз:

"Все, что ты знаешь ... это из-за того, что ты ..." - слова стучали в его виски, он готов был прикусить себе язык. К счастью, Скалли угадала вопрос.

"Нет, Малдер. Я никогда не пыталась покончить с собой".

О, слава Богу. Он вдруг почувствовал слабость. Но это было кратковременное облегчение.

"Но я понимаю, что за этим стоит" - мягко продолжила она, и он почувствовал, как страх снова берет его за горло - "Хотя мне никогда не было так худо, и никогда не казалось, что у меня нет иного выхода, я могу понять, как человек может дойти до этого. Особенно когда у меня был рак. Я поняла тогда, что это может быть своего рода утешением. Управлять своей участью ... взять под контроль собственную смерть".

"Это - не одно и то же" - протест его прозвучал слабо - "Когда у тебя - смертельная болезнь, это - другое дело".

"В какой то мере, думаю, это то же самое" - она вновь повернулась к Элизабет - "Смертельно больные пациенты решаются на эвтаназию, чтобы уберечь себя и своих близких от месяцев боли и агонии. Я думаю, что молодые люди делают то же самое ... Кончают с жизнью, которая стала невыносимой" - она перевела дыхание опять взглянула на него - "Я не говорю о том, что с этим согласна, но я могу это понять".

Он скорбно сжал губы и посмотрел на свою бывшую жену: "Как ее жизнь могла стать невыносимой?" - спросил он, и горло его будто сжалось от боли - "У нее был я ... Я бы выслушал ее. Что бы там ни было, она могла сказать мне, и я бы ее выслушал".

Скалли взяла его за руку.

"Она не видела этого в тебе, Малдер. Не замечала. Она замкнулась в себе. В этом "котле" с закрытой крышкой все и кипело."

Он машинально кивнул, он хотел поверить в это. Молча они простояли еще несколько минут.

"Ну, вот и все" - вздохнув, тихо сказал он - "Можно идти".

В беззвучном прощании, он нежно провел рукой по лбу Элизабет и медленно накрыл ее простыней.

-----------------------


В коридоре отеля, прежде чем зайти в свой номер, Скалли повернулась, чтобы пожелать ему спокойной ночи.

Малдер был в сантиметрах от нее, так близко, что было слышно его дыхание. Кончиками пальцев он коснулся ее лица: "Пустишь меня?"

Она опустила глаза: "Не думаю, что это - хорошая идея, Малдер". Она так вымоталась, что была совершенно не готова сладить с его эмоциональной турбулентностью. К тому же, она не могла забыть о его лжи: угольки боли и гнева все еще тлели где-то у самого сердца.

"Только на одну ночь" - не отступал он - "Мне кажется, я не смогу сейчас быть один, в пустой комнате".

Она закрыла глаза, он разрывал ей сердце. Ей бы следовало рассердиться: настолько откровенно он играл на ее чувствах к нему. Но на самом деле, она тоже не хотела быть одной. Интересно, подумала она, насколько иррациональным может быть стремление найти утешение в ком-то, кто причинил тебе боль? Теплая ладонь коснулась ее щеки, и она инстинктивно подалась на его ласку. Нежно он провел пальцем по ее скуле: "Скалли, пожалуйста?"

Еще один взгляд на его усталое, изможденное лицо, и она почувствовала, что сдается. Кому какое дело, если уделят друг другу немного времени? Утешение. Разве это не входит в понятие *быть вместе*? Молча она взяла его за руку и ввела в комнату.

-------------------------------

От переводчика: Внимание: NC-17!!! На данной странице - сексуальная сцена, не критичная для сюжета.
-------------------------------

Оставив гореть лишь ночник, они молча разделись, Малдер остался в боксерах и футболке, Скалли надела фланелевую пижаму. В ванную она пошла после него. Смыв тонкий налет пыли, въевшийся в кожу после нескольких часов, проведенных в подвале, она вышла из ванной, когда Малдер уже лежал под одеялом, не спуская с нее глаз, пока она расправляла одежду на стуле. Она осторожно проскользнула под одеяло и выключила свет.

"Спокойной ночи, Малдер" - тихо сказала она и отвернулась от него. Он зашуршал под простыней.

"Спокойной ночи, Скалли."

Через пару секунд он вновь заговорил: "Скалли ... ты слушаешь, да? Ты знаешь, что я всегда рядом, если тебе надо со мной поговорить".

На ее глаза навернулись слезы, и она зажмурилась: "Я знаю" - прошептала она: хорошо бы, если бы все было так просто. В большинстве случаев она просто не могла подобрать слова.

Вдруг он повернулся и обхватил ее сзади руками, крепко прижав к себе. Она удивленно вздохнула.

"Извини" - отрывисто сказал он, и она почувствовала, как в ответ ее сердце забилось быстрее. Он сильнее прижался к ней.

"Все хорошо" - сказала она и провела ладонью по его руке - "Все хорошо, Малдер. Я никуда не денусь". Они тихо покачивались на кровати - вперед-назад.

"Я люблю тебя" - хрипло прошептал он в ее ухо, скользя ладонями по фланели ее пижамы - "Я так сильно люблю тебя".

Я знаю, грустно подумала она. Я тебя тоже. Вот поэтому так и тяжело. Значит, мне надо понять, как простить тебя и больше не причинять тебе боль. Она подалась назад и поцеловала его руку: "Все будет хорошо" - сквозь слезы сказала она, уговаривая себя, а не его.

Все еще чуть заметно покачиваясь, он глухо застонал и начал осыпать ее поцелуями: волосы, шею, подбородок - все, до чего могли добраться его губы. Прикосновения были теплыми и отчаянными, и Скалли почувствовала, как ее охватил жар.

"Малдер ... " - она хотела урезонить его, но прозвучало это как мольба.

"Люблю тебя" - снова прошептал он и ускорил ритм, сжимая ее бедра и давая ей почувствовать свое возбуждение, даже сквозь несколько слоев одежды. 

Ты не должна делать это, сердито говорил ей внутренний голос, это - неправильно, и это ничего не решит, но она уже выгибала спину, подставляя груди под его ищущие ладони,.

Малдер заглушил ее внутренний голос его собственным голосом: "Скалли" - выдохнул он в ее шею, прижимая к ней затвердевшую плоть - "Позволь мне ... любить тебя ..."

Она тихо застонала, разрываясь между наслаждением и внутренней болью, когда он пальцами сжал ее сосок.

Мы никому ничего не должны, сказала она своему внутреннему голосу. Нам просто надо забыться. Вот так ... о ... вот так ... да.

Это - именно то, что она хотела. Чтобы не было времени задуматься. Чтобы не чувствовать ничего, кроме силы, с которой его плоть проникает в нее снова и снова. Никаких поцелуев, никаких объятий. Только совокупление.

Она застонала в подушку и вцепилась руками в простыню. Взрыв был близок, она чувствовала это. Она достала рукой между ног, чтобы помочь самой себе. Еще несколько секунд ... скоро ... да ...

"О!" - резко вскрикнула она, и ее словно ударило волной, она кончила в судорогах, сдавивших его плоть. Ее будто отпустили, выпустили на волю, она залпами глотала воздух, и по ее щекам покатились слезы, когда она почувствовала последний толчок Малдера и услышала его громкий стон.

Звуки его отрывистого дыхания заполнили комнату. Она тихо всхлипывала, чувствуя странную пустоту в обмякших руках. Раньше после всего этого была приятная, теплая усталость. Теперь - уязвимость, незащищенность. Грусть. Она прижалась спиной к нему, утирая слезы. 

Мне не хватает тебя, подумала она с тоской. Мне не хватает человека, которому я доверяла больше, чем кому-нибудь другому в мире.

"Скалли?" - его голос был усталым, хриплым - "Как ты?"

Она кивнула, прижавшись лицом к подушке: "Все нормально" - ответила она сдавленным шепотом и через мгновение почувствовала нежное прикосновение его ладони к ее шее. Он тоже положил голову на подушку.

"Все будет хорошо" - прошептал он, повторяя то, что сказал раньше. Она кивнула, повернулась к нему, и их глаза впервые встретились.

"Все будет хорошо" - снова сказал он и осторожно поцеловал ее в губы.

Кажется, этих слов хватило, чтобы заставить ее поверить.

--------------------------


Глава 8

Скалли смотрела на себя в зеркало, не переставая возиться с блузкой серебристого цвета. Она дернула полу блузки в одну сторону, потом в другую, чтобы проверить, не виден ли провод, прикрепленный к тонкому шелку.

"Видно что-нибудь?" - спросила она.

Бертелли соскользнула с переговорного стола и обошла Скалли, осмотрев со всех сторон ее блестящий топ и черные облегающие брюки. Она покачала головой:

"Очевидно только одно: ты выглядишь сенсационно" - она вздохнула не без зависти - "Мне бы такой же цвет лица, и я могла бы надеть что-то подобное".

Цвет лица Скалли стал еще ярче, и она с сомнением провела руками по бедрам: "Так ты думаешь, не видно, что на мне микрофон?"

Бертелли еще раз оглядела ее и покачала головой: "Нет. Пистолет тоже не виден. Ты пройдешь без проблем".

"Отлично".

Хотела бы Скалли чувствовать себя также уверенно, как Бертелли. Ей казалось, что и провод на груди, и пистолеты у щиколоток - все это так же очевидно, как красная буква "А" на знаменитом грешнике Хаутрона.

"Лишь бы все было не зря" - сказала она через минуту - "Судя по тому, что мы знаем о Кинге, он, может быть, даже не захочет со мной разговаривать".

Бертелли улыбнулась с видом знатока: "О, он заговорит, уж будь уверена. Как бы нам не пришлось вмешаться, чтобы отодрать его от тебя".

По спине Скалли пробежал холодок, когда она подумала о том, с каким человеком собиралась играть в кошки-мышки. Может быть, он искромсал до смерти семерых женщин. Фотографии жертв словно пронеслись у нее перед глазами - жуткое слайд-шоу - и она обхватила себя руками, чтобы согреться.

"Ты не видела Малдера?" - спросила она, надеясь, что беспокойство не отразилось в голосе. В последний раз она видела Малдера на совещании, в десять часов. А до того - в шесть утра, в ее номере, когда он как-то неловко собрал вещи с пола и ушел.

Бертелли оторвалась от радиоприемника: "Думаю, он и Роб уже на месте, вместе с остальными".

"Да. Правда" - Скалли отвернулась и уставилась в противоположное окно, его тонкое стекло было слабой защитой от холодного ветра. Горькое чувство обиды кольнуло ее где-то под ложечкой, но она подавила его. Хорошо, что он ушел, сказала она себе твердо. Не о нем ты сейчас должна думать. Ни о нем, ни о ком другом. Но мысли ее не слушались, они неслись галопом, наскакивая одна на другую, невысказанные, но мятежные в своей немоте.

Нож-жена-почерк убийцы-Малдер-мертвая-холодно-лжец-хватит-остановись-не могу-хватит-прости-прости-кажется-сейчас-возьми-свой-пистолет-нож-где он-почерк-останови меня-кровь-так много крови-крик-плач-ложь-самоубийство-мертвая-на снегу-кто убийца-кто убийца

"Дана?" - Бертелли коснулась ее плеча, и она вздрогнула.

"Ты в порядке?"

"В порядке" - Скалли судорожно вздохнула, изобразила подобие улыбки и снова отвернулась к окну - "Просто думаю о сегодняшнем вечере, еще раз проигрываю, все, что должна сказать".

"Хммм" - Бертелли подошла к ней и тоже стала смотреть на сине-черные тени, которые становились все длиннее и длиннее на покрытой снегом земле - "Ты не обязана делать это, понимаешь?" - наконец сказала она - "Мы можем найти другой способ".

Другой способ. Да. Пульс Скалли участился при одной мысли о возможности отказа от задания. Ей показалось, что комната сужается с каждой секундой, а дверь как будто надвигается на нее. Откажись сейчас же, говорил ей внутренний голос. Какого черта, что ты пытаешься доказать? Отмени этот фарс и возвращайся в морг, где и есть твое место.

Кто убийца-кто убийца-кто убийца?

"Нет" - твердо ответила Скалли - и собственному внутреннему голосу, и женщине, стоящей рядом - "Нет, я смогу" - она повернулась к Бертелли - "Я должна".

А ты бы знала? Знала? Знала?

Бертелли встретилась с ней взглядом и, повременив с ответом, медленно кивнула: "Хорошо" - сказала она и сжала руку Скалли - "Так пойдем и возьмем его".

Только Скалли хотела согласно кивнуть, как ее взгляд упал на ярко-красный рубец на запястье Бертелли. Она крепче сжала руку Бертелли и повернула ее ладонью вверх, чтобы рассмотреть получше:

"Что случилось?" - тихо спросила она, не спуская глаз с пореза.

слегка порезать - никто не увидит-еще чуть-чуть - все ушло - кап-кап-кап

У Скалли перехватило дыхание, и она резко посмотрела на Бертелли: "Что произошло?"

Бертелли высвободила руку: "А, это. Я напоролась на гвоздь у себя дома несколько дней назад" - ответила она, потерла рубец и прикрыла его рукавом пиджака. Она нахмурилась: "Было адски больно, но укол против столбняка был еще хуже. Ненавижу иголки. А ты?"

Скалли слегка отодвинулась: "Я - врач. Я к ним привыкла",

"Да, я так и подумала" - Бертелли отступила на шаг назад и еще раз окинула взглядом Скалли. Две женщины смотрели друг на друга, и возникла неловкая пауза. Наконец, Бертелли кашлянула и вернулась к прибору, лежавшему на столе: "Становится поздно. Думаю, нам пора - " - ее прервал стук в дверь.

В дверях показался Малдер. Он посмотрел на Бертелли, затем перевел взгляд на Скалли. Сначала он не торопясь осмотрел ее провокационный наряд, затем его взгляд остановился на ней самой.

"Эй" - мягко сказал он - "Можно тебя на минутку?"

Скалли засомневалась. Кажется, в последнее время он все время стоит в дверях и ждет, когда она скажет, что все в порядке, и он может войти. И вдруг она подумала, что не знает, хватит сейчас ли у нее сил обсуждать их отношения, ходя вокруг да около. Но Бертелли приняла решение за нее. Переведя взгляд с одного агента на другого, она обреченно вздохнула: "Надо сообщить по радио Джакобсену об изменении маршрута. Вернусь минут через десять, ладно?" Она прошла мимо Малдера, и ее каблуки застучали в коридоре.

Он подошел к ней не сразу, сначала обошел длинный стол, затем пристроился рядом. Он выглядел так же устало и нерешительно, как она себя чувствовала. Расслабленный узел галстука, закатанные рукава рубашки, торчащие в разные стороны волосы на голове, как тревожная распечатка ЭКГ.

"В Демпси все готово" - сказал он наконец - "Джакобсен пристроил туда в качестве посетителей двоих полицейских в цивильной одежде, так что ты не будешь одна. Мы с ним будем на прослушке в фургоне перед баром. Ты все запомнила?"

Скалли кивнула, теребя край блузки: "Я говорю **нет проблем**, чтобы все оставались на местах, и **здесь слишком душно**, чтобы вызвать подмогу. Бертелли меня проинструктировала".

"Хорошо. Это хорошо" - он опустил голову, чтобы встретиться с ней глазами - "Ну, как ты себя чувствуешь?"

Она тут же выпрямилась и кашлянула: "Со мной все в порядке".

"Угу" - он отвернулся и замолчал. Затем вновь посмотрел на нее: "У меня плохое предчувствие насчет сегодняшнего вечера, Скалли".

"Малдер, ты - " - она осеклась, так и не возразив ему. Шепот, голоса в голове заставили ее по-новому взглянуть на всплески интуиции, поэтому она помедлила с ответом.

"Мы были очень осторожны со всем этим, Малдер. Что именно может быть не так?"

"Я не знаю" - он начал болтать ногой и поддел пластиковую столешницу - "Просто, может быть, тебе лучше передумать".

"Ну хорошо" - сказала она - "Я тоже думаю, и знаешь до чего я додумалась?" - он покачал головой, искоса взглянув на нее - "Я думаю, что все будет хорошо". 

"Скалли -" 

"Малдер, позавчера ночью ты сказал, что не веришь в то, что Кинг виновен в убийствах, а теперь ты хочешь все отменить? Ты изменил свое мнение о нем?" 

"Нет" - он подумал немного и снова покачал головой - "Нет. Я по-прежнему считаю, что Кинг - не наш убийца. Он, скорее, доморощенный головорез, для таких хладнокровных преступлений в нем слишком много тупой ярости". 

Она хотела ответить, но он в спешке продолжил: "Это не означает, что он - не опасен, Скалли. Кинг здорово порезал свою бывшую подружку, когда она не предложила ему первый кусок торта на дне рождения своего отца, а еще до этого он угрожал ножом своему младшему брату". 

Скалли глубоко вздохнула: он вслух высказал все, о чем она думала весь день. Кинг не был ни умен, ни хладнокровен настолько, чтобы изрезать семерых женщин заживо, не оставив достаточно улик, но жестокости ему было не занимать. 

"Я, пожалуй, соглашусь с тем, что Кинг - не наш убийца" - сказала она - "но после сегодняшнего вечера мы будем знать наверняка. Хотя бы ради этого стоит попробовать". 

Малдер сжал кулаки и вперил взгляд в пол: "А вдруг я неправ? Я не хочу испытывать судьбу". 

"Малдер" - она произнесла его имя тихо и подождала, пока он не поднял голову и не посмотрел на нее. То, что она увидела в его глазах, заставило ее сердце сжаться от боли. Страх, гнев, беспокойство - все вместе в равной степени превратило обычно ореховый цвет в бездонно-черный. Тот же цвет глаз, что она увидела два месяца назад, когда она пришла в себя в палате Медицинского центра в Нью-Йорке. Внезапно его амбивалентность начала обретать смысл. Она взяла его левую руку и переплела его пальцы со своими: "Это - другое, Малдер" - тихо сказала она - "Мы хорошо подготовились. Со мной все будет в порядке. Все будет так, как надо". 

"Как ты можешь это знать" - возразил он, выставив вперед подбородок - "Может быть, это - слишком рано. Может быть тебе лучше подождать. Врачи говорят - "

"Врачи говорят, что я выздоровела и могу работать" - она остановилась и пожала его руку - "Еще они говорят, что первое дело может быть чуть более тяжелым, чем обычно". 

Он коротко, невесело рассмеялся: "Они даже не подозревают, насколько". 

Конечно, здесь он был прав. "Посмотри на это с другой стороны" - сказала она, подождав немного - "С точки зрения рисков, этот случай не так уж плох. Это - общественное место, вокруг много людей, и в одном зале со мной будут полицейские. И кроме того ..." 

Он с сомнением посмотрел на нее, не говоря ни слова. 

Она слабо улыбнулась: "Я знаю, что прикрывать меня будешь ты".

Он до боли сжал ее руку, его губы дрогнули: "Как всегда, Скалли".

Она кивнула и погладила тыльную сторону его ладони, прежде чем отпустить его руку: "Нам пора" - сказала она спокойно, по-деловому, и соскользнула со стола. 

Он тоже поднялся: "Да, мне надо вернуться к Джакобсену, чтобы еще раз проверить линию передачи на месте". Он коснулся ее щеки: "Увидимся позже, хорошо?" 

Ее нервы завибрировали, как натянутые струны: "Хорошо ..." 

не очень глубоко - просто еще чуть-чуть - удар-резче-резче-резче

Он уже был в дверях. Сейчас или никогда. Она набрала в грудь побольше воздуха. 

"Малдер!" 

Он обернулся.

"Я думаю ... Я думаю, что убийца себя тоже режет". 

"Суицид?" - удивленно спросил он, пересек комнату и встал перед ней. 

Она покачала головой: "Нет, не это. Не для того, чтобы умереть. Просто чтобы почувствовать боль, увидеть кровь" - она медленно выдохнула - "Это звучит дико, я знаю. Но я думаю, что он режет себя, чтобы **остановить** боль".

Малдер поскреб затылок: "Может быть, не так уж и дико" - ответил он задумчиво - "Дай мне время проверить эту теорию. Посмотрим, что у меня выйдет". 

Он ушел, дверь закрылась за ним с резким щелчком, и Скалли осталась одна в пустой комнате в звенящей тишине, слушая удары собственного сердца. Он ушел, а она так и не сказала ему еще кое-что. Не сказала об этом новом страхе, от которого дрожали кишки. Убийца был близко, она это чувствовала. И может быть ... Может быть, он тоже ее чувствовал. 

--------------- 


"Начинаем" - тихо сказала Скалли себе и тем, кто слушал ее на другом конце линии. Пар от ее дыхания поднимался в воздух, пока она стояла на темной аллее перед входом в Демпси бар. Она бросила взгляд через плечо на белый обшарпанный фургон, припаркованный на противоположной стороне улицы, затем потянула за ручку тяжелой, деревянной двери.

Ее тут же оглушил шум и горячий воздух, наполненный парфюмом и сигаретным дымом. Небольшие группы людей кричали друг на друга так громко, что пол под ее ногами дрожал. **А вы говорите, что страх перед убийцей, наживую режущим свои жертвы, удержит людей дома**, с тоской подумала Скалли, с трудом пробираясь сквозь кластеры молодых тел. 

Студент колледжа в кожаном жилете и серебряной серьгой в носу пьяными глазами следил за ее движениями, уголок его рта вызывающе приподнялся, когда она прошла мимо, задев его. **Больше - никогда**, с облегчением подумала она. Она отвернулась, миновала танц-пол и прошла к бару, где нашла один свободный табурет у самого конца стойки. Она не скучала по тем дням, когда, надев то, что могло понравиться **другим** людям, стояла в кружке похоже одетых подруг и, потягивая водку с тоником и оглядывая стоящих поблизости самцов, думала, **так ты и есть тот, с кем я должна быть?** Тогда она еще не знала, что найдя ответ на этот вопрос, ты получишь новую серию куда более сложных вопросов.

**Я, Малдер, беру тебя, Элизабет ... ** Нет, подождите, поправила она сама себя. Наверное, она звала его Фокс, так же, как и все остальные. Фокс и Лиз. Лиз и Фокс. Господи. 

**В печали и в радости ...** Какой это был день? Июнь? Сентябрь? Думал ли он каждый год, **Сегодня было бы семь лет с тех пор, как мы с Лиз ... только не говорить Скалли.** 

**В болезни и во здравии...** Сколько усилий надо было ему приложить, чтобы скрывать это от нее? Сколько историй они рассказали друг другу, о скольких тайнах поведали, ночами лежа в одной постели ... Что еще он подверг само-цензуре? 

**Пока смерть не разлучит нас ...**

Огромный мужик материализовался перед ней, его большие синие глаза блестели с неподдельным интересом: "Что вам принести?" - спросил он, чуть наклонившись. 

Так это и есть Джо Кинг, возможно, их убийца. Серая футболка, ямка на подбородке, почти красавец. Она вспомнила, что надо улыбнуться и положила локти на стойку: "Тоник с лаймом, пожалуйста".

Он улыбнулся, почти хищно: "Сию минуту". 

Она снова уселась на табурете, надеясь, что радиоприемнику не передастся бешеный стук ее сердца. Игра началась.

------------------


Скалли положила трубку телефона, удостоверившись, что время - двенадцать сорок по полуночи, ровно сорок минут с ее последней проверки. Она вернулась на свое место, всем своим видом показывая нечто похожее на разочарование, и Джо Кинг подкатил к ней незамедлительно.

"Ничего хорошего ему не светит, если он сейчас покажется здесь" - как бы между прочим предположил он, вытирая стакан. 

Скалли вскинула брови: "Прошу прощения?" 

"Тот парень, которому вы звоните весь вечер" - пояснил Кинг - "Если бы он появился сейчас, я бы надавал ему как следует. За то что в пятницу вечером оставил такую красавицу как вы одну". 

Она пожала плечами и положила в рот орешек: "Предоставляю вам право сделать с Кевином все, что сочтете нужным" - сказала она. 

"Да?" - он снова улыбнулся, показав ряд ровных, белых зубов. Она улыбнулась в ответ. 

"Да уж. Лично *Я* больше не хочу иметь с ним дел".

"Вот и молодец" - поздравил он ее, чокнувшись только что открытым Сэмом Адамсом с ее третьим лайм-тоником - "Проигравшим здесь нет места".

Она сделала большой глоток и поставила стакан на влажную красную салфетку. 

"А у тебя, чемпион, есть имя?" - спросила она, сохраняя нейтральное выражение лица.

Он протянул руку: "Джо Кинг. Совладелец этого заведения". 

"Правда!" - она чуть отклонилась назад, надеясь, что выглядит потрясенной до глубины души. Наверное, это сработало, потому что он выглядел очень довольным собой.

"Да, я и мой приятель Дэйв купили его шесть лет назад, довели до ума практически бесплатно - у Дэйва - друзья в строительном бизнесе. Это была просто дыра, точно, говорю тебе. А теперь - только посмотри на это! Мы забиты под завязку каждые выходные!" 

Как и положено, Скалли повертела головой туда-сюда, чтобы осмотреть все еще заполненный бар. 

"Здесь очень мило". 

Он закатил глаза: "Женщины" - проворчал он - "Ничего то вы не понимаете. Видишь эту перегородку?" 

"Да".

"Дуб. Ручная отделка. Это, детка, вечно - до следующего миллениума". 

Она одарила его грустной улыбкой: "Боюсь, я не слишком много знаю о таких вещах". 

"Об этом не волнуйся" - он махнул рукой, очевидно, чувствуя собственное превосходство и, следовательно, великодушие - "А вы чем занимаетесь, мисс ..." 

"Дана" - подсказала она. Чем меньше лжи, тем лучше - "Я - секретарь. Работаю в центре".

Теперь была его очередь вскинуть брови: "Правда, это интересно" - сказал он и взял ее за руку - "Ногти не накрашены, короткие. Наверное, у тебя очень деликатная работа".

Сердце Скалли ускорило ритм: "Уммм, да" - согласилась она и убрала руку. Чем меньше говорить о ней, тем лучше. Постараться сменить тему. Надо говорить о нем, об убийствах. 

"Так ты думаешь, будет трудно поймать такси в это время?" - спросила она - "Раз уж Кевина здесь нет, я немного волнуюсь. Как я попаду домой? Все эти убийства и все такое ..."

Тень пробежала по лицу Кинга, но он быстро пришел в себя: "Не волнуйся, милая. Я позабочусь о том, чтобы ты добралась домой в полной безопасности".

"О, я бы не хотела причинить тебе никакого беспокойства".

"Никакого беспокойства. Я могу проводить тебя прямо до дома, если хочешь. Марджори может закрыть заведение без проблем" - он кивнул в сторону молоденькой, жизнерадостной официантки.

"Спасибо. Я ... Я подумаю об этом".

Он облокотился о стойку бара и широко улыбнулся: "Да уж, подумай".

"Обязательно" - она заерзала на стуле - "В наше время никак нельзя чувствовать себя в безопасности, знаешь ли. Иногда хочется, чтобы копы как-нибудь поторопились и поймали этого парня".

Кинг затих и пристально посмотрел ей в глаза: "Только иногда?"

"Ну, ты знаешь" - она слегка пожала плечами и опустила глаза, как бы в смущении - "Иногда меня это, как бы, волнует. Как будто настоящий кинофильм разыгрывается прямо у тебя на глазах. Этот парень - он такой умный. Столько месяцев, и никакого намека на то, что его поймают". Она округлила глаза, сама наивность: "Как ты думаешь, может быть об этом снимут настоящее кино?"

Он некоторое время внимательно смотрел на нее, затем тряхнул головой, как будто избавляясь от наваждения: "Нет, милая, не снимут".

"Но почему?"

Он подмигнул ей: "Потому что зрителям нравится, когда плохого парня в конце ловят, а этого не поймают никогда".

Это что, признание? Ладони Скалли похолодели, и она попыталась заглушить стук крови в висках: "Что ты имеешь в виду?" - мягко спросила она.

"Ну как же милая, что ты думаешь, я имею в виду?" - его тон стал насмешливым - "Если у тебя - такой интерес к этим убийствам, ты должна знать, что меня допрашивали по делу. Это было во всех газетах".

"Я ... я не читаю газет" - осторожно выдавила из себя Скалли - "Я просто слушаю, о чем болтают люди в офисе".

"Неужели? Они говорят обо мне?"

Она медленно покачала головой, не спуская с него глаз: "Копы и правда думают, что ты сделал это?" - прошептала она.

"Да, мэм" - торжественно ответил он.

"Почему?"

Он скривил рот: "Некоторые из тех женщин заходили сюда".

"Ну, так же как и множество других людей" - попробовала возразить Скалли, оглянувшись на значительно поредевшую толпу.

"Да" - мягко согласился он - "Как ты, например".

Волоски у нее на затылке встали дыбом, и она поняла, что рассматривает лица сидящих поблизости людей, ища переодетых полицейских. Их должно быть двое - мужчина и женщина. В спешке она не встретилась с ними до начала операции, но Бертелли уверила ее, что они будут здесь.

Спокойно, сказала она себе, когда никого не нашла. Успокойся и заставь его продолжать разговор.

"Но у копов обязательно должна была быть более веская причина для допроса" - сказала она - "Мы - в Америке. У тебя есть права".

"Да, черт возьми, права у меня есть" - согласился он и сделал длинный глоток - "Они не смогут снова прицепиться ко мне без санкции. Но эта женщина, Бертелли ... у нее просто шило в заднице: она уверена, что это - я, потому что женщины бывали здесь, и потому что я люблю заниматься ножами".

"Ножами?" - она решила испытать удачу - "Какими ножами?"

"Любыми. Я - коллекционер, понимаешь" - он потянулся к ней и пальцем погладил ее ладонь. Когда он говорил, его голос был опасно мягким - "Может быть, пойдем ко мне, и я тебе покажу мою коллекцию, а? Что ты на это скажешь?"

Черт, он предлагает посмотреть на *орудие убийства*? Он говорил так тихо, что она боялась, что на том конце провода его не услышали.

"Уммм, я не знаю ... " - в сомнении она еще раз осмотрела зал. На этот раз она их увидела: пара, обоим чуть за тридцать, за отдельным столиком, очевидно гораздо более заинтересованные в ней, чем друг в друге. Ну и что, черт возьми, ей теперь делать? Они не смогут пойти за ней туда, где Кинг держит свою "коллекцию", а Малдер никогда бы не разрешил ей уйти в одиночку.

"Как знаешь" - сказал Кинг, пожал плечами, окинул ее взглядом и отошел, чтобы обслужить другую клиентку. Молоденькая. Блондинка. Грустная. Он сказал ей что-то, и она улыбнулась.

Скалли передернуло.

кто убийца - кто убийца - кто убийца?

Многое говорило о том, что это - Джо Кинг, и сейчас он предложил ей посмотреть на возможное орудие убийства. Он повернулся к ней, встретился с ней глазами и нарочито отвернулся к блондинке. Скалли приняла решение.

Она вынула из сумочки черную ручку и написала записку на салфетке из-под коктейля: "Я хочу посмотреть. Давай встретимся через пять минут".

Она зашла в туалет только для того, чтобы ополоснуть лицо и сделать несколько глубоких вздохов. Затем, бросив последний взгляд на ничего не подозревающую парочку полицейских, она выскользнула за дверь, в холодную зимнюю ночь.

--------------------------------------------

Глава 9


"Она его упустила" - Джакобсена аж передернуло.

"Шшшш" - Малдер проигнорировал его и плотнее прижал наушник, чтобы ничего не упустить. Не молчи, Скалли, заклинал он, дай мне понять, что происходит. Фоновые шумы исчезли, но ему казалось, он услышал звук ее каблуков, цокающих по кафелю ванной.

Джакобсен тихо ругнулся, и его коленки громко хрустнули: "Говорю тебе, это - бесполезно" - проворчал он - "Кинг плюнул на нее, когда она отказалась пойти с ним в его квартиру. Теперь он ничего не скажет. Нам надо радировать Бертелли и --"

"Там слишком тихо" - прервал его Малдер - "что-то не так".

Джакобсен выпрямился и наклонился к усилителю: "Правда, что случилось с музыкой" - пробормотал он. 

Малдер потянулся к регулятору, чтобы усилить звук, но громче стал только треск. Шагов Скалли больше не было слышно.

Давай, ну давай же - мысленно приказал он. Скажи что-нибудь. Секунды молчания рвали его натянутые нервы. Скажичтонибудьскажичтонибудь...

Наконец, это стало невыносимо: "Слишком долго. Я иду туда" - резко сказал он, снял наушники и сделал попытку встать, но Джакобсен удержал его:

"Стой! Вот она, я слышу".

Малдер вновь надел наушники, застав Скалли на полуфразе:

<... слишком далеко. Здесь очень холодно>.

Что за черт? Они - СНАРУЖИ? Каждый его мускул был в напряжении: "Этого не должно было произойти" - зашипел он на Джакобсена - "Нам надо ..."

"Тихо!" - Джакобсен махнул ему рукой - "Это - снова Кинг, и он что-то говорит. Давай просто посмотрим, что будет дальше".

<Я согрею тебя, милая, не волнуйся. Я рад, что ты передумала, и решила пойти со мной.>

<Ты уверен, тебе не попадет за то, что ты ушел из бара?> - голос Скалли казался очень далеким.

<Это - мой бар, и я могу делать все, что хочу, черт возьми.> - Кинг казался раздраженным, и это заставило Малдера приблизиться к дверям вагончика.

"Мне это совсем не нравится" - сказал он и почувствовал, как струйка пота потекла по его позвоночнику - "Где они, черт побери? У подъезда?"

Кажется, Джакобсен не слышал его, вместо этого он напряженно прислушивался к разговору, доносящемуся из наушников. Скалли что-то сказала, и Кинг резко ответил. Секундой позже послышался хлопок двери машины и шум работающего двигателя.

"Черт" - зарычал Джакобсен - "Они уезжают".

Малдер уже вылезал из вагона: "Звони Бертелли" - крикнул он, не обернувшись - "Пусть она организует хвост".

Он бросился наперерез потоку машин, уворачиваясь он них, прямо к входу в бар Демпси. Либри и О'Хирн вскочили, как только он появился, но он, не обращая на них внимания, протиснулся сквозь толпу на танцполе и помчался к запасному выходу. Грохочущая музыка и людской смех остались позади, и он выбежал на улицу.

Ничего. Улица была пуста. Ни одной машины.

"Скалли!" - его крик растворился в ночном воздухе. Никакого отклика.

Господи, о чем она только думала? Его сердце билось как сумасшедшее. Что дальше?

"Агент Малдер" - он повернулся и увидел двоих офицеров под прикрытием, на бегу вынимающих пистолеты из кобуры, Либри - впереди - "Что, черт возьми, происходит?" - выдохнула она, подбежав к нему.

"Скалли уехала с Кингом" - ответил он - "И мы не знаем, куда они направляются".

"Вот дерьмо" - сказал О'Хирн, и все вместе они пошли назад в бар - "Что теперь?"

"Поговорите с официанткой" - Малдер не замедлил шаг, войдя в помещение - "Выясните, не знает ли она, куда поехал Кинг. Если знает, радируйте мне, я буду в вагоне".

Он пнул тяжелую дверь, вложив в удар все свое раздражение, и створка с громким треском врезалась в боковую стенку. Черт, Скалли! Не слишком ли ты много на себя взяла. Он вновь бегом пересек улицу и залез в вагон, где Джакобсен все еще сидел в наушниках.

"Бертелли едет на квартиру Кинга на случай, если они там объявятся" - доложил он, пока Малдер перелезал через него на свое место.

"Связь все еще жива?" - спросил он, пытаясь отдышаться.

Джакобсен кивнул: "Иногда прерывается. Наверное, они скоро выйдут из зоны досягаемости".

Малдер достал свои наушники, почти испытывая страх перед тем, что он может услышать: "Тебе удалось понять, где они могут находиться?"

"Кинг говорит, что хочет показать ей ножи" - прошептал Джакобсен - "но пока не понятно, куда они едут. Твоя напарница - та еще штучка. Таких нарушений протокола я еще не видел. Инглхарт с ума сойдет, когда будет решать: то ли прикончить ее, то ли дать ей медаль".

Малдер отвернулся, пытаясь унять стук крови в висках, чтобы разобрать голоса. Ничего ты не понял, подумал он, ей наплевать на все медали и прочую дребедень. Она не думает ни о чем, кроме жертвы. Ни обо мне. Ни о себе.

"Черт" - прошептал он снова. Ярость вызвала прилив крови к его щекам - оно и к лучшему: лучше ярость, чем страх за нее.

<... собирал их уже много лет> - послышался голос Кинга - <Сейчас их почти две дюжины, а начиналось все с пары, которая осталась от деда, когда я был еще ребенком>

Голос Скалли был более четким - <Неужели? И для чего они тебе?> Дальше была пауза, а затем злобный смех.

<Для чего, малышка? Чтобы резать, для чего же еще?> 

О, господи. Малдер зажмурил глаза.

"Ничего не понимаю" - выдохнул Джакобсен и сел рядом с ним, сгорбившись - "В квартире Кинга ничего не было, мы все обыскали! Ничего, кроме столового ножа".

Настоящее место преступления так и не было найдено - раздалось эхом в голове Малдера, и у него кольнуло под ложечкой:

"Они едут не к нему на квартиру" - прошептал он и отвернулся.

Минуту спустя связь пропала.

------------------------------------


"Уже совсем близко, да?" - спросила Скалли и посмотрела в окно на дома, вдоль которых они проезжали. Кажется, с каждой новой милей ее сердечный ритм удваивался.

Кинг погладил ее бедро: "Совсем близко, моя прелесть".

Она кивнула, надеясь, что выражение лица у нее не изменилось. Тогда, в Демпси, мысль завести его показалась ей стоящей, но сейчас ее положение стало слишком шатким. Ехали они всего десять минут, а она уже не знала, где находится.

Ну слава богу, подумала она, увидев дорожный указатель: "Эй, моя подруга Лили живет неподалеку" - сказала она как можно спокойнее. Кинг, кажется, не обратил внимания.

"Да?" - рассеянно переспросил он, его рука - все еще на ее бедре.

"Да, там, на Линкольн стрит. Приятное место, хорошие соседи".

Ты понял, Малдер? Линкольн стрит. Только бы связь еще работала. Кинг весело взглянул на нее, его глаза заблестели.

"У здешних людей водятся деньги, правда. Но это автоматически не делает их хорошими людьми".

Она чуть сместилась на сидении, чтобы увернуться от его руки: "Нет, конечно. У них - свои проблемы, как и у всех нас".

"Да?" - он водворил руку на прежнее место и ущипнул ее - "И какие же у тебя проблемы, моя прелесть?"

"Ничего особенного" - сказала она уклончиво - "денег не хватает, работа скучная, все такое. Ничего серьезного".

"Ничего серьезного" - он оценивающе взглянул на нее - "Это хорошо, милая. Мне бы твои проблемы".

Скалли сжала пальцы в кулак, одно радует - приятная тяжесть от пистолета в кобуре у левого бедра. Нужны еще зацепки, подумала она. Дай мне еще зацепки.

"Жалко, рядом нет Bread & Circus" - сказала она, когда они проезжали мимо рынка на углу - "Я обожаю брать там овощи - такие свежие". Господи, только бы связь еще работала. Пожалуйстапожалуйста.

"Ты что, помешана на здоровом питании?" - усмехнулся Кинг - "Терпеть не могу эти заведения для яппи".

Он завернул на тихую улицу на окраине и припарковался у мерцающего фонаря. Он отнял руку от ее бедра и дотронулся до ее лица. У нее перехватило дыхание.

"Все, приехали?" - спросила она сдавленным голосом.

Он кивнул и посмотрел ей прямо в глаза: "Пойдем, моя прелесть. Я покажу тебе все, что ты хотела увидеть".

-------------------------


"Быстрее, черт возьми!" - орал Малдер с пассажирского сидения, одной рукой прижимая к себе наушник, а другой удерживая на коленях ноутбук - "Время уходит!"

"Куда мы, черт побери, едем?" - в ответ закричал Джакобсен - "Вот Линкольн стрит, и здесь ни хрена ничего не видно!"

<...Ничего себе, и это - твой дом? > - голос Скалли стал громче, должно быть, они приблизились к ним.

<Не совсем> - ответил Кинг, и Малдер услышал, как открылась дверь. Не заходи туда ... Не заходи ...

<Здесь так темно> - сказала Скалли минуту спустя. Черт.

"У Кинга есть кто-нибудь в этом районе?" - быстро спросил Малдер, яростно стуча по клавиатуре. Джакобсен покачал головой.

"Его отец умер, мать живет в Нью-Йорке. Больше родственников нет".

"Что по поводу друга, о котором он говорил... Дэйв кажется? Знаешь что-нибудь?"

Фургон занесло на узкой дороге и чуть не вынесло на встречную полосу: "Его имя - Дэйв Люден. Он уехал из страны три месяца тому назад. Кажется, он живет у своей подружки в Бразилии" - его глаза округлились - "Черт, ты думаешь ..."

<Сюда, сюда> голос Кинга был более хриплым, чем обычно, и Малдер услышал стук каблуков Скалли по деревянному полу.

<Куда ты ...> - вдруг голос ее оборвался.

<Стерва> - послышался треск, и затем - тяжелое дыхание Кинга и кашель Скалли.

"Господигосподигосподи..." - молил Малдер просебя, автоматически стуча по клавишам, набирая данные Людена в поисках его адреса.

<Пожалуйста...> - голос Скалли был хриплым и прерывистым.

<Ну конечно. Давай, проси еще. Ты, полицейская сучка, думаешь, ты такая вся из себя умная, пришла в мой бар. Да я таких как ты за версту чую.>

Послышался звук разрываемой ткани - <Так, что у нас здесь? Кажется, мы не одни, и нас подслушивают, прелесть моя.>

"Он нашел жучок!" - рявкнул Малдер - "Давай, давай, двигайся скорее!"

"Я пытаюсь, не видишь!" - Джакобсен застрял между двумя машинами на светофоре. Шины заскрипели - он выехал на обочину.

Наконец, адрес появился на дисплее: "Кармин авеню, шестьдесят-восемнадцать. Это близко?"

Скалли поперхнулась. Кинг засмеялся.

Быстреебыстреебыстрее... 

<И кто же нас слушает, лапочка? Твои дружки?> - опять смех - <Давай-ка посмотрим, понравится ли им, как мы кричим ...>

------------------------------


Не могу дышать. Поторопись, Малдер. Пожалуйста.

Так больно, и слезы, черт. Кинг пришпилил ее к стене, сжав одной рукой ее горло, а в другой - раскрытый складной нож лезвием к ней.

"Ты хотела посмотреть? " - выдохнул он прямо ей в лицо - "Что ж, вот он, прелесть моя, смотри".

Глотая ртом воздух, она дернулась, когда нож коснулся ее живота.

"Ты слышишь, Бертелли?" - крикнул он в микрофон - "Надеюсь, слышишь. Жалко, тебя нет с нами на этой маленькой вечеринке. Мне бы понравилось. И Дане - тоже, не правда ли, милая?" Он кольнул ее кончиком ножа, и она вжалась в стенку.

Думай. Думай. Думай.

"С чего начнем?" - продолжил он, дыша ей в ухо - "Отсюда, с этого мягкого животика?" - он легко прочертил ножом линию по ее животу - "А может быть, отсюда, с этого хорошенького лживого личика?" - лезвие коснулось ее щеки.

Он ослабил хватку, и она судорожно вздохнула: "Нет..." - хрипло выпалила она - "Ты... ты обещал показать мне ... показать мне свою коллекцию".

Он криво усмехнулся: "Продолжай разговаривать с ним, пока подкрепление не подоспеет, так, лапочка? Знаю я все ваши штучки".

Сердце ее сжалось, но она поняла, что так или иначе, это сработало, и он отпустил ее еще немного: "Я хочу посмотреть на ножи" - твердо сказала она - "Я хочу увидеть тот, которым ты убил этих женщин".

Боковым зрением она увидела, что до входной двери - не более тридцати футов. А еще у него был ее пистолет.

"Вы, полицейские - идиоты" - он засмеялся - "Я не убивал этих женщин".

Он наклонился и сказал прямо в микрофон, прицепленный к ее бюстгальтеру: "Дошло до тебя, Бертелли? Я сказал, я не убивал!"

"Покажи мне" - настаивала Скалли.

Он замолчал ненадолго, а затем наставил нож прямо на ее горло: "Только по-быстрому" - он отпустил руку, и Скалли закашляла - "Никаких резких движений" - предупредил он и оторвал ее от стены за локоть - "или я порежу тебя на куски прямо здесь".

Скалли кивнула и осторожно двинулась в жилую часть дома, он - за ней.

"Куда дальше?" - спросила она, когда они подошли к двум дверям, ведущим в разные комнаты.

"Направо".

Они сделали пару шагов, и вдруг Кинг зацепился носком за край пушистого ковра и споткнулся. Скалли отскочила от него. Пистолет. Пистолет.

Кровь стучала ей в виски, она попыталась отодвинуться от него подальше, чтобы достать второй пистолет из-под брючины. Ее пальцы нащупали рукоятку у голени, но в этот же момент Кинг кольнул ножом ее руку, и она скорчилась от боли.

"Ну нет, ничего у тебя не выйдет, стерва" - зарычал он и дернул ее за раненую руку. Порез был глубоким, и кровь уже просочилась сквозь рукав - "Это было глупо... ОЧЕНЬ глупо".

Оба они пытались поймать дыхание.

"Пожалуйста" - еле выговорила Скалли - "Просто отпусти меня. Сейчас у тебя еще есть время смыться".

"Ну да. А как же все эти женщины? Я ведь знаю, эта сучка Бертелли спит и видит, как засадить меня за все эти убийства".

О господи. Она опять почувствовала нож у своего горла и зажмурила глаза, дрожа, приготовившись к новой боли. Он еще больше приблизился к ней сзади, так близко, что от его дыхания у нее на затылке зашевелились волосы.

Близко. Близко. Близко.

Но недостаточно близко.

Он чуть сдвинулся вправо, переместив лезвие к другой стороне ее шеи, но этого оказалось достаточно, чтобы их центр равновесия сместился.

Скалли поморщилась. Попался.

Одним плавным движением она высвободила руку, ударила локтем его под дых, затем схватила его за запястье и, сгруппировавшись, перебросила через голову. Он закричал от неожиданности и упал на обе лопатки. Дрожащими руками она достала свой второй пистолет.

"Даже и не думай" - рявкнула она, когда Кинг со стоном попытался перевернуться на полу - "лежать лицом вниз, руки - на голову".

"Черт" - ругнулся он, перевернулся и закрыл глаза. Скалли отфутболила его нож подальше.

"Где ножи?" - потребовала она, наставив на него пистолет, ее рука была уже вся в крови, но боли она не чувствовала.

"Да пошла ты" - сказал он тихо.

Это уже не имеет значения, подумала она. Если ножи - в доме, они их найдут. И она встала, стараясь не опускать раненую руку вниз. Наконец, дверь сорвалась с петель, и она услышала, как Малдер выкрикнул ее имя.

"Я здесь" - позвала она хрипло.

"Скалли, ты в порядке?" - Малдер появился в дверном проеме одновременно с Джакобсеном, и она зажмурилась от яркого света.

"Я в порядке" - сказала она, и вдруг почувствовала себя жалкой и слабой. Малдер подошел к ней, а Джакобсен, надев на Кинга наручники, поднял его с пола.

"Ты арестован, ублюдок".

Кинг послал Скалли долгий взгляд, прежде чем Джакобсен увел его. Малдер уловил этот взгляд и встал между ними и Скалли.

"Скалли, ты ранена" - мягко сказал он и вынул из ее рук пистолет - "тебе надо в больницу".

В первый раз за все это время она посмотрела на рану на своей руке и сама удивилась, как ей удалось скрутить Кинга. В конце концов всплеск адреналина миновал, и она задрожала: "Господи, Малдер ..."

"Шшшш, все хорошо. Все будет хорошо" - он усадил ее в ближайшее кресло. Он вытащил из шкафа какой-то шарф и завязал его жгутом вокруг раны, чтобы остановить кровотечение.

"Ножи - где-то в доме" - прошептала она, и вдруг почувствовала, как она устала.

"Знаю. Мы слышали все".

В его словах не было упрека, но она все равно не могла отделаться от чувства вины. Он был бледен, и она знала, что он был испуган. И он был в ярости.

"Я не могла дать ему уйти" - попыталась она объяснить - "не могла упустить шанс остановить его".

"Сейчас просто отдыхай, Скалли. Мы займемся этим позже, хорошо?"

Она кивнула, и откинулась в кресле. Бертелли вошла в комнату вместе с двумя офицерами в форме: "Ты взяла его" - быстро сказала она - "Слава богу, все кончено".

Да, слава Богу. Скалли попыталась улыбнуться, но тщетно. Звуки теперь доносились до нее как будто издалека. Она почувствовала пальцы Малдера на своей руке и закрыла глаза.

"Вызовите скорую" - сказал он.

Я в порядке, хотела она сказать, но не смогла. Просто, найдите ножи.

Теплая ладонь Малдера легла ей на лоб: "Держись, Скалли" - прошептал он - "Скорая выехала".

Сквозь ресницы она смотрела, как офицеры бегают взад-вперед по дому, собирая улики. Вдруг один позвал из соседней комнаты: "Эй, я нашел их!"

Через несколько минут он появился с большим деревянным ящиком из двух частей. 

"Посмотрим" - сказала Бертелли, и Скалли попыталась выпрямиться в кресле, чтобы увидеть, что там. Офицер раскрыл ящик, и в нем оказались две дюжины ножей, аккуратно вставленных в пазы.

"Замечательно. Занесите все в протокол".

Скалли вновь откинулась на спинку, комната пришла в движение как карусель: "Что-то не так" - пробормотала она. Малдер, кажется, ее не слышал.

"Ты все хорошо сделала, Скалли" - сказал он мягко и пригладил ее волосы - "Ты остановила его".

Она покачала головой, стараясь выбраться из надвигающейся темноты: "Слишком большие" - прошептала она, потянув его за рукав, чтобы он выслушал ее - "Нож должен быть маленьким ... Это - не он ..."

А затем все погрузилось во мрак.

------------------------------

Глава 10


Кожаные кресла в больничном коридоре были зелеными, наверное потому что кто-то сказал администратору, что зеленый цвет успокаивает. Между тем, Малдер не чувствовал ничего, кроме тошноты. В который раз его мир сошелся в одной точке, перед этим задержавшись в нескольких миллиметрах над пропастью.

"Ваша напарница - просто молодец" - сказала ему медсестра всего несколько минут тому назад, и он даже не пытался ей возражать. Она не видела лица Скалли, когда уносили ножи, не видела ее слез среди ночи. Она не видела его напарницу в луже из собственной крови.

Нет, со Скалли не все было в порядке. Не в этот раз.

Он откинулся в кресле и уставился на экран телевизора, где симпатичный диктор CNN читал что-то с ленты новостей. Часы в правом нижнем углу показывали три девятнадцать, и вдруг ему захотелось, чтобы у него была еще пара минут для того, чтобы взять себя в руки прежде, чем он пойдет к ней.

Господи, сколько же было крови. На полу, на кресле ... на его руках - ведь он пытался остановить ее. Кровь все еще была на его манжетах. Он потер лицо дрожащими ладонями.

Ну вот мы и приблизились к самому противному моменту, когда непосредственная опасность миновала, уровень адреналина соответственно упал ниже нормального, при этом ноги становятся как ватные, а желудок отвратительно подрагивает где-то у горла. В больницах он всегда чувствовал себя мерзко: издерганным и беспомощным. Обычно он задерживался только, чтобы убедиться, что с ней - все в порядке, а затем смывался, чтобы, не дай бог, не услышать от нее обратного. 

Ты в порядке, Скалли? Я спрошу, но только ты, пожалуйста, не вздумай ответить.

"Сейчас можете пойти к ней, если хотите" - маленькая медсестра с длинным хвостом вновь подошла к нему, мило улыбаясь - "Палата шесть. Ее уже перевязали, но нам придется проверить ее электролитный уровень еще разок, а потом мы ее отпустим".

Он пошел по коридору, дошел до нужной палаты и остановился в нерешительности на секунду, прежде чем тихонько постучать: "Скалли?"

"Входи" - ответила она высоким от усталости голосом. Он просунул голову в дверной проем и увидел ее, сидящую на кровати, спиной к высоко поднятым подушкам, без видимого удовольствия тянущую из стакана апельсиновый сок. Вместо серебристой окровавленной блузки на ней теперь была огромная белая футболка с больничной эмблемой, и в ней она казалась еще меньше и бледнее.

Его сердце подпрыгнуло к самому горлу, и он сглотнул пару раз, входя в комнату:

"Эй" - поприветствовал он ее мрачно, приблизившись к кровати.

Она устало взглянула на него: "Привет. Я и не думала, что ты еще здесь. Извини, это заняло слишком много времени".

"Все хорошо" - он заставил себя опустить глаза и увидел ее забинтованную руку, безжизненно висящую на марлевой повязке. Все это было так, будто он вышел из машины времени - он вернулся на годы назад: сердце его готово вылететь из груди, мышцы живота свело, он задыхается от приступа клаустрофобии в маленькой комнатке, пропахшей антисептиками, сдерживаясь, чтобы не закричать, и при этом продолжая вести светскую беседу сквозь белые тугие бинты. Любимая женщина. Жена. Женщина, которая по любому должна была умереть, но выжила.

*Как ты могла так поступить со мной?*

"Малдер?" - ее голос вернул его к реальности, и он понял, что воспоминания его - настолько сильны, что он не может унять дрожь. Она обеспокоено вгляделась в его лицо - "Малдер, как ты?"

"Хорошо" - он глубоко вздохнул и кивнул - "Да, все в порядке" - повторил он, на этот раз более уверенно. Ему даже удалась вялая улыбка. Дотронувшись кончиками пальцев до ее руки, он с удивлением отметил теплоту ее пальцев: "Ну а ты как? Как себя чувствуешь?"

"В данных обстоятельствах, я бы сказала, чувствую себя везунчиком". Она пошевелила раненой рукой, как будто оценивая тяжесть повреждения - "он почти попал в лучевую артерию, но не задел критические нервы, поэтому в операции нет необходимости. Я полностью поправлюсь через несколько недель".

Господи, *операция*? Он даже не думал о такой возможности. Он присел у нее в ногах и принялся теребить краешек одеяла, прикрывавшего ее колени. Через мгновение его рука скользнула вверх, чтобы погладить запястье ее здоровой руки. Она встретилась с ним глазами и не отвела взгляда.

"Ты точно уверена, что с тобой все в порядке?" - мягко спросил он.

"Да" - ответила она, вздохнув. Она перевела взгляд вновь на свои колени - "просто ..."

"Что просто?"

Она заерзала и отняла руку, оставив его пальцы не у дел.

"Это все - так *неправильно*, Малдер. Здесь все носятся со мной, как с героиней, все поздравляют меня, говорят, что я поймала убийцу, и я не знаю, как сказать им всем, что это - неправда".

А, вот в чем дело. Это объясняет, откуда на ее тумбочке взялся этот огромный букет.

"Кинг слишком увяз в этом дерьме, Скалли. Может быть, он и не успел дойти собственно до убийства, но сейчас совершенно очевидно, что это был вопрос времени. Еще немного, и он использовал бы этот нож, всадил бы его в кого-нибудь другого, без ФБР-овской подготовки.

Скалли отвернулась: "Может быть".

"Никаких *может быть*. Сегодня вечером ты спасла чью-то жизнь, Скалли. Мы просто никогда не узнаем, чью именно".

Она не ответила, но протянула ему руку, и их пальцы вновь переплелись.

"Час назад я говорил с Бертелли. Она говорит, Кинг пока отказывается отвечать на вопросы, но после его сегодняшнего маленького спектакля, у них достаточно материала, чтобы взять его под арест без проблем. Скорее всего, завтра днем ему предъявят обвинение".

Ее брови сошлись на переносице: "За что, за убийства?"

"Семь случаев, плюс нападение на тебя".

Она покачала головой: "Джо Кинг не убивал тех женщин, Малдер. Ножи, которые мы нашли в доме, не достаточно малы по размеру, чтобы нанести искомые порезы на кожу. Мы должны искать что-то наподобие скальпеля".

"Скальпель? Ты думаешь, это может быть кто-нибудь, профессионально связанный с медициной?"

"Может быть" - ответила она и вновь откинулась на подушки - "Но медицинские инструменты такого рода вполне доступны для любого дилетанта".

Он чуть подвинулся к ней и выпрямился: "И все же, это вписывается в психологический портрет. Мы же говорили, что этот парень - из тех, кто проявляет заботу о жертвах. Он тщательно очищает тела от грязи после всего. Он одевает их прежде, чем подбросить их в местах, где их легко найти".

Скалли на секунду закрыла глаза и тихонько покачала головой: "Не думаю, что убийца - врач: все это прямо противоположно врачебной этике. Основа основ в профессии медика - спасать жизнь, а не лишать жизни.

"Нет, нет ... Конечно, ты права, Скалли. Я думаю он - не участковый педиатр и даже не санитар скорой помощи. Скорее всего он работает в доме престарелых или в бюро ритуальных услуг, или еще где-то, где его зацикленность на смерти может найти выход".

У Скалли перехватило дыхание, и она сжала его пальцы, а он тут же понял, что она мысленно вернулась на четыре года назад. Похоронное бюро, одержимость смертью... Черт. Не удивительно, что она стала такой нервной в последнее время. Мысленно он готов был отхлестать себя за то, что вовремя не увидел параллели между этими делами.

"Скалли, я ..."

"Нет", сказала она, прерывая его, и села на кровати, "Это не то, о чем ты подумал, Малдер. Это - другое".

Поверить в это было непросто, глядя на ее бледное лицо, на перевязанную руку, на царапину на ее шее. Беспомощность - так это называется.

"Зло есть зло, Скалли - в какие бы одежды оно не рядилось".

Она печально покачала головой.

"Малдер, ты что, не слушаешь меня? Мы должны искать того, кто живет день за днем и не видит ничего, кроме смерти. Кто точно знает, как надо работать на месте преступления. Кто искренне верит, что делает доброе дело, помогая жертвам. Мы должны искать не абстрактное зло, Малдер, мы должны искать человека. Такого же, как мы".

---------------

В последнее время я много думаю о собственной смерти.

Я думаю, она ближе, чем думалось раньше, но я не боюсь. Главное - быть внимательнее, глядя на этих женщин, не пропуская ни одного признака того, что вот-вот для них настанет. Интересно, увижу ли я Хелен по ту сторону, и если увижу, будет ли ей все еще восемь лет. Интересно, любит ли она до сих пор те же самые шутки и голубой шоколад.

Интересно, вспомнит ли она тот день, когда она умерла.

Я помню похороны очень хорошо: тогда была гроза, и из-за этого было почти не слышно, что говорит Преподобный Ричмонд о Хелен, о том какой прелестной маленькой девочкой она была. Мама все плакала, а папа просто сидел очень-очень прямо. Мамина рука крепко сжимает мою руку, я смотрю на Хелен, лежащую в белом гробу, и у меня - только одна мысль: я хочу туда, к ней, навсегда.

Папа думает, что я - убийца. Я знаю точно: это было три года тому назад, на Рождество. Я стою на кухне и мою посуду, и он, опьянев от домашнего пива, подходит ко мне, обнимает меня сзади и шепчет мне на ухо: "Неужели нельзя было спасти твою сестру? Не может быть. Там было совсем неглубоко, а плаваешь ты превосходно. Тебе ничего не стоило до нее добраться. Скажи мне, а? Скажи мне, почему умерла наша Хелен".

Говорить можно было что угодно, он бы все равно мне не поверил. Это не было преднамеренно. У меня и в мыслях не было избавиться от Хелен, позволить ей умереть. Так получилось. Просто это было так прекрасно: как она, задыхаясь, то выныривала на поверхность, то уходила под воду, с каждым новым вздохом - все больше и больше отчаяния. И наконец - тишина. Такая чудесная, безукоризненная тишина, когда она исчезла под пульсирующей гладью озера!

Отцу никогда не суждено понять все волшебство этого момента.

Суждено только мне.

Ну, а теперь и еще кое-кому.

Что-то есть в ее глазах такое... Как будто ее глаза говорят мне о том, что ей это тоже знакомо. Она понимает, что боль - превыше всего, она наслаждается вкусом боли, так же как я, она прячет это в себе так глубоко, что никто этого не замечает. Думаю, она однажды уже пригубила смерть - стоит только на нее посмотреть, меня не обманешь. О, сколько мы можем друг другу поведать!

Сегодня ночью она истекала кровью для меня. Она так сильно хотела найти меня, что пошла под нож, лишь бы быть ко мне ближе. И если у меня и были сомнения ранее, теперь мне не нужны доказательства. 

Они арестовали не того, конечно, и это почти забавно. Бедный Джо Кинг. Нет, мне не доставляет удовольствие мысль о том, что кто-то занял мое место. Я то знаю, что никто не может занять мое место. Думаю, Кинг просто - настолько очевидный подозреваемый, что никто ни разу даже не попытался задуматься: а для кого *еще* Демпси может оказаться удобным местечком. Что же, теперь это- вопрос времени.

Вот почему действовать надо быстро. Если она и я должны быть вместе, как это мной и запланировано, приступать к делу надо немедленно, или умрет совсем не тот человек. Думаю, начать следует с заточки моих ножей. 

Один для нее. Один для меня.

------------------

В лифте ей стало плохо. Одна рука висит на повязке, другая - свободна, и она протянула ее Малдеру. Малдер поддержал ее за локоть: "Потерпи, Скалли, мы уже почти приехали".

Она кивнула, хотя, из-за звона в ушах голос его доходил до нее с трудом. Она почти не спала три дня подряд: кожа ее натянута так туго, что, кажется, вот-вот порвется, глаза - сухие до хрупкости, а слабость в коленях такая, что еще немного, и она рухнет. И каждым сантиметром кожи она до сих пор ощущала прикосновения грубых пальцев Кинга.

Малдер дошел с ней до ее номера. Войдя в комнату, он положил на столик пакет с ее рецептами и лекарствами и, встав у двери, прокашлялся: "Ну ... Теперь я могу уйти, если хочешь, или ..."

"Нет, останься" - она повернулась к нему - "Пожалуйста". Ей не нужна сиделка, ей нужен кто-то, кто своим присутствием не дал бы ей забыть, для чего она прошла через это, и что она - не одна.

Он коротко кивнул, на лицо его упала тень от абажура, но ощущение неловкости не исчезло: "Принести тебе что-нибудь? Может быть, сок?"

Она осторожно присела на кровать и устало взглянула на него: "Нет, Малдер, пожалуйста, не надо больше сока. Еще чуть-чуть, и я сама покроюсь апельсиновой коркой".

"Ладно. Может быть, самое лучшее - поспать немного, пока еще темно, по крайней мере".

Она уже стягивала повязку через голову: "Сначала я приму душ".

Он неодобрительно нахмурился: "Скалли -"

"Я хочу смыть следы от его лап" - сказала она, и он заткнулся и уставился на нее, не успев расстегнуть рубашку. Спустя мгновение, он отвернулся и, встав спиной к ней, снял рубашку. Она подумала, что разговор окончен. Напрасно.

"Рано или поздно, тебе придется мне все рассказать" - слова были тихими и пронзительными, и она вздрогнула. Вытащив пижаму, она повернулась к нему: его глаза блестели, как черный мрамор:

"Что рассказать?"

"То, о чем ты предпочитаешь молчать" - он все еще держал в руках рубашку - "Я не умею читать мысли Скалли. Что бы с тобой не происходило, я должен это знать, ты должна сказать мне, даже, если ты думаешь, что я не захочу это услышать".

Она ответила не сразу, пытаясь подобрать нужные слова: "Сначала убедись в том, что ты действительно хочешь этого, Малдер. Что ты веришь в то, о чем говоришь. Потому что это относится и к тебе тоже".

После этого она исчезла в ванной, плотно закрыв за собой дверь.

Потребовалось несколько минут, чтобы избавиться от одежды, но необъятная больничная футболка облегчила задачу. Она плеснула пару раз холодной водой в лицо прежде, чем приняться за бинты на руке. Двадцать три аккуратных шва - ее самая последняя по времени рана. Она осторожно пригладила рану пальцем, по всей длине, как во сне.

Один глубокий порез вдоль лучевой артерии - как один из двух порезов, которые она видела на руке Элизабет. Грустно и смешно.

Ты и правда хочешь знать, Малдер? - подумала она, встав под горячий душ. Ее обдало жаром как уксусом, и она почувствовала, как ненавистные отпечатки смываются с ее кожи.

Когда она вернулась в спальню, Малдер сидел за столом, в очках, одной рукой печатая на клавиатуре ее лаптопа, в другой руке - банка с колой. Он оглядел ее с ног до головы и остановился на незастегнутой пижамной куртке: "Помочь?"

Она кивнула, слабо указав на пурпурный шелк: "Пуговицы мне не по силам".

"Давай, помогу" - он встал перед ней и непослушными пальцами застегнул пуговицы.

Все это напомнило ей о том времени, когда она была маленькой, и ее мама застегивала пуговицы ее розовой курточки, все, вплоть до подбородка, до того как отправить ее в школу. Его движения были такими осторожными, что она еле сдержала слезы: удивительно, как при всем при этом им удавалось сохранить эту тонкую нить нежности. Она сжала его руку: "Спасибо". 

Он улыбнулся: "Нет проблем, Скалли. Теперь я, так сказать, твоя правая рука".

Она коснулась его щеки: "Так и есть" - ответила она и улыбнулась.

Он откликнулся на ласку и поцеловал ее в макушку. "Пора в кровать" - тихо сказал он, и она кивнула, открыв глаза.

Простыни были холодными, но его тело излучало тепло, и она приткнулась к нему на те несколько часов до рассвета, что у них остались.

"Вот, вот так" - прошептал он, вытащив лишнюю подушку из-под своей головы и положив ее под ее раненую руку. Он обнял ее за талию и положил ладонь на ее живот: "Так хорошо?"

О да. Очень даже хорошо. Ее глаза закрылись, и она отдалась ритму касаний его ладони. Она уже почти спала, когда его теплое дыхание коснулось ее уха: "А утром" - прошептал он - "если есть еще что-нибудь, что ты хочешь знать об Элизабет - все, что угодно - обещаю все рассказать, хорошо?" 

Она кивнула, с ужасом думая о том, что будет дальше, но он только крепче обнял ее. Ее дорожный будильник отсчитывал секунды, пока она решала, принять ли этот выход, который он предложил ей. Нет, это было бы нечестно. "Хорошо, Малдер" - прошептала она, накрыв ладонью его руку - "Мы поговорим утром".

"Мммм..." - он уже засыпал - "кей. Спокойной ночи, Скалли".

"Спокойной ночи" - мягко сказала она, зная, что утро уже настало.

--------------


Глава 11

Скалли проснулась от пульсирующей боли в раненой руке. Кажется, каждый нерв был в агонии. Она открыла глаза, и события прошедшей ночи нахлынули на нее водопадом. Она повернула голову: Малдера не было. Ушел. Его часть постели была смята, и она, приоткрыв шторы, посмотрела в окно, чтобы определить, сколько сейчас может быть времени. Брызги яркого света разлетелись по всей комнате. 

"Эй, как ты себя чувствуешь?" - голос Малдера донесся до нее из дальнего угла комнаты, и она подняла голову, чтобы его увидеть. Он сидел, ссутулившись, положив одну ногу на край стола, и допечатывал последнюю строчку в тексте на ее ноутбуке.

"Нормально" - ответила она, хотя ее рот был словно набит ватой - "Что ты делаешь?"

"Одну минутку" - он встал, подошел к ней и внимательно на нее посмотрел - "Как твоя рука?"

В ответ она пошевелила рукой, попыталась сесть, но тут же снова легла, когда острая боль обожгла ее: "Болит" - прошептала она, закрыв глаза: у нее закружилась голова. Она услышала звук его удаляющихся шагов, затем - шум воды в ванной. Он вернулся со стаканом воды в одной руке и двумя капсулами - в другой и сел на край кровати. 

"Вот. Это должно помочь" - сказал он и протянул ей таблетки.

Она проглотила их и запила несколькими глотками холодной воды. Он растянулся на кровати рядом с ней, ничего не говоря, а она ждала, пока боль утихнет. Наконец он потянулся к ней и провел ладонью по ее руке, совсем рядом со швами. Ее чувствительная кожа покалывала, почти как от боли.

"То, что ты сделала, было действительно опасно" - прошептал он наконец и отнял руку. Она повернулась к нему, но он не встретился с ней взглядом.

"Знаю. Все вышло не так, как я планировала" - призналась она мягко - "Наверное, мне надо было найти другой способ, но я все время была уверена, что это - не он. А потом он, ни с того ни с сего предложил мне посмотреть на его ножи ... Мне просто надо было узнать правду".

"Я тоже так думал" - тихо сказал он - "А потом испугался: вдруг мы ошибаемся, и Кинг - на самом деле убийца. Потом ты ушла из бара, и к тому времени, как я добрался туда, ты уже исчезла".

В его словах слышалась обида и отчасти - так и не прошедший страх, и она покраснела, почувствовав себя виноватой. Сколько раз он так же уходил, а она оставалась, но сейчас она не чувствовала удовлетворения оттого, что ответила ему тем же. "Прости, Малдер" - она протянула к нему здоровую руку и погладила его пальцы - "И о чем я только думала ..."

Он повернулся к ней: "Вот, Скалли. Вот это интересно. Ты думала о чем-то. Хотел бы я, чтобы ты мне сказала, о чем".

Опустив глаза, она смотрела на их сцепленные руки и медлила с ответом. Осторожно она протянула правую руку и коснулась его запястья, повернула его руку ладонью вверх и очертила пальцем воображаемую линию, где раньше могло быть обручальное кольцо. Он задержал дыхание. 

"Кольцо все еще у тебя?" - наконец спросила она, не поднимая глаз.

"Да, где-то, среди моего барахла" - он подумал немного - "На самом деле, мне просто не хочется его видеть". 

Она согнула его пальцы и накрыла его ладонь своей ладонью, обдумывая его слова "Наверное, это тяжело" - прошептала она через некоторое время - "запрещать себе помнить. Ведь так теряешь гораздо больше".

"Тяжелее, чем ты думаешь" - ответил он, отняв руку, и ей сразу стало холодно.

Она отодвинулась от него и уставилась в потолок.

Он вздохнул: "Я стараюсь изо всех сил, Скалли, просто ..." 

"Что просто?" - она искоса взглянула на него.

"Я просто не могу найти верных слов, чтобы описать все, что произошло между мной и Элизабет. Все случилось так быстро - сначала все было хорошо, потом - плохо, потом все кончилось - я даже не знал, черт возьми, что я должен был чувствовать. Это не было похоже на развод, потому что мы все еще любили друг друга. И это было так, как будто она умерла, а я так и не смог скорбеть по ней как положено. А потом наш брак больше не существовал даже на бумаге". Он приподнялся на локте и посмотрел на нее тревожными, печальными глазами: "Наконец, все как будто выгорело у меня внутри, и прошло много времени, прежде чем пустота исчезла" - тихо сказал он - "Может быть, я просто боялся повторения пройденного". 

Несколько секунд она молча смотрела на него. "Когда пустота исчезла?" 

Он слабо улыбнулся и нежно отвел локон с ее лба: "Думаю, ты знаешь" - прошептал он. 

Она тоже улыбнулась и притянула его к себе, так что он уткнулся лицом в ее шею. Он осторожно обнял ее, и несколько минут они лежали так, прижавшись друг к другу. Затем она поцеловала его в голову. "Малдер".

"Мммм?"

"Повторения пройденного не будет. Я этого не допущу".

Он приподнялся, в его глазах показались огоньки: "В матче ты против моего подсознания я бы поставил на тебя, Скалли".

Она устало улыбнулась: "Уж лучше против твоего подсознания, чем против моего" - ответила она с вздохом, и его глаза тревожно потемнели как калейдоскопы.

Он пожал ее руку: "Может быть, пора тебе рассказать мне, что происходит". 

Она опустила голову, пытаясь найти слова: "Если бы я знала, я бы сказала тебе" - наконец ответила она. Она вспомнила его недавние слова: **Думаю, ты знаешь**, но вслух она их не произнесла. Вместо этого она подвинулась к нему, и они оказались лицом к лицу: 

"С тех пор как мы сюда приехали, у меня такое чувство, что он - очень близко".

"Близко?"

"Как будто ... как будто он - внутри меня".

"Ты можешь слышать, о чем он думает?" - осторожно спросил Малдер, и она была благодарна за то, что он не сказал **читать мысли**. 

"Я не могу ответить на этот вопрос. Я не уверена, что то, о чем я думаю - правильно".

"А о чем ты думаешь?" 

Она ответила не сразу, покачала головой: "В общем то, я тебе уже говорила об этом: убийца в основном мотивирован сочувствием к жертвам, и иногда он себя тоже режет".

"Ты действительно слышишь его голос у себя в голове?" - в своем стремлении получить ответ Малдер был неудержим.

"В общем, это и есть самое странное" - она помолчала немного, ощущая на себе его ищущий взгляд - "Я слышу не чей-то голос, я слышу свой голос. Вот почему я думаю, что все это, может быть, только в моем воображении. Может быть, я путаю какие-то его чувства со своими собственными чувствами" - она приподняла голову, чтобы посмотреть на него - "Что ты думаешь?"

Он провел рукой по своим волосам и лег на спину, глядя в потолок: "Я не знаю. В прошлом ты иногда проявляла чудеса интуиции, Скалли. Может быть, в этом деле есть что-то, что обострило твою интуицию еще больше".

"Ты хочешь сказать, это - из-за Элизабет?"

"Может быть. Тебе лучше знать. Нет ли в этих убийствах чего-то, что тебе кажется особенным или даже знакомым? Вероятно, здесь накладывается какой-то твой предыдущий опыт, на подсознательном уровне. Это каким-то образом интегрируется с фактами этого дела, что и дает тебе возможность проникнуть в мотивацию убийцы".

Она чуть улыбнулась.

"Что?" - спросил он, повернувшись к ней.

"Ничего. Просто сейчас ты говорил так, как обычно в таких случаях говорю я". 

Он вскинул брови: "Может быть, ты думала, что я ухвачусь за вероятность психической связи?" 

"Возможно".

"Ну, ведь ты не читаешь чужие мысли, не так ли?"

Она покачала головой.

"И тебя не посещают видения об убийствах в процессе или видения о будущих жертвах?"

"Нет. Ничего подобного. Ничего визуального".

"Тогда, я бы сказал, что немного рановато подвергать тебя тестам на психогенез" - сказал он - "Ты не проявляешь никаких традиционных индикаторов психических сверх-способностей". 

Слава Богу, молча добавила она. И все-таки, ее беспокоил источник этого голоса. "Но при этом я никогда не испытывала желания нанести самой себе резаные раны" - сказала она и села, прислонившись к изголовью кровати - "Поэтому, мне кажется, я не придумываю сама все эти слова".

"Нет" - согласился он - "Наверное, нет" - Он тоже сел на кровати - "Есть что-нибудь еще? Что-нибудь, какой-нибудь намек на его личность?" 

Она покачала головой: "Только тот факт, что он любит наносить себе резаные раны. Что довольно необычно".

"Может быть, не так необычно, как ты думаешь" - ответил Малдер и соскользнул с кровати, чтобы достать ее ноутбук - "После того, как ты об этом упомянула, я немного походил по интернету и нашел кое-что об авто-увечьях. Дело в том, что это - не такая редкость, как было раньше. Сотни людей делают это".

Он взял компьютер с собой в кровать и зажег лампу. Скалли, наморщив лоб, просмотрела заметки, которые он ввел. 

"Я не уверена, что понимаю. Само-порезы - что-то вроде способа привлечь внимание?"

"Совсем наоборот" - он присоединился к ней - "Для большинства людей это - большая тайна, и они тщательно выбирают участки на теле для травм, так, чтобы другие не заметили".

Она продолжила чтение и дошла до того места, где он перечислил типы ожогов и порезов, которым люди подвергают сами себя. Это было отвратительно. "Ужасно" - прошептала она, и он согласился.

"Как ты и сказала, Скалли - они делают это, чтобы избавиться от боли. Это способ взять под контроль внутренние страхи путем внешнего очага воздействия. Чем больше страх, тем более болезненной должна быть травма, чтобы утихомирить чувство".

"Как все это остановить?" - спросила она, прокрутив страницу.

"У меня был тяжелый случай" - ответил он - "То, что мне удалось найти, говорит о том, что многие психологи неохотно берутся за пациентов с авто-увечьями. Часто они их боятся. Эти случаи тяжело лечить, потому что пациенты часто думают, что они не делают ничего плохого. Но кажется, этот психологический портрет как нельзя лучше подходит нашему убийце. Мы имеем дело с кем-то, кто использует нож, чтобы утихомирить собственную боль".

У Скалли перехватило дыхание, и она одернула руку от клавиатуры: "О господи".

"Что?" - спросил он, подвинувшись к ней - "Что такое?" 

Она снова взглянула на экран, туда, где он перечислил основные характеристики людей, склонных к авто-увечьям, к самой верхней строке: Женщина, переживает последствия тяжелой психологической травмы, испытывает затруднения при разговоре о собственных отрицательных ощущениях, предпочитает держать чувства под контролем, эмоционально удаленные родители ... Было еще несколько характеристик, но Скалли хватило и этого. 

Она повернулась к нему, слегка дрожа: "Это не только о киллере" - сказала она тихо - "Малдер, это могло быть сказано и обо мне".

-------------- 


Ну вот, в подвале все готово, пришлось потратить на это утро. До моего домика отсюда - путь не близкий, тем более туда и обратно, но стоило сделать это, хотя бы для собственного спокойствия. Стол натерт до блеска, ремни тоже готовы, ножи разложены. 

Осталось поздравть себя со вновь разработанным планом действий. Трудно удержаться от насвистывания любимой мелодии. И как это не пришло мне в голову раньше - не понимаю.

По дороге обратно в город мой внутренний голос завел старую песню: с ней будет не просто, она откажется помочь тебе. Мою машину чуть не занесло на заснеженный сугроб сбоку от дороги. 

глупость!глупость!глупость!глупость! 

Откуда ты знаешь, что кто-нибудь еще может быть также болен, как ты? Мое сердце готово было вырваться из груди, руки до боли вцепились в руль. Что, если твое мнение о ней было ошибочным? 

Потом до меня дошло: это просто мой Отец говорит со мной, а никакой не внутренний голос. Так что можно расслабиться. Нет причины для беспокойства. Может быть, сначала она будет сопротивляться, но как только она поймет, каково это - резать живую плоть - она тут же присоединится. Пробка в час пик задержала меня на мосту, но меня это не волновало. Ночь прийти не замедлит.

-----------


Малдер молча смотрел за тем, как швы исчезают под рукавом ее кардигана цвета лаванды. Не говоря ни слова, он подошел, чтобы застегнуть ей пуговицы: "Помнится, ты сказала, что никогда не думала о том, чтобы нанести себе увечье" - сказал он, закончив с пуговицами.

Она посмотрела на него, но тут же отвела глаза. "Я не думала об этом. Вот почему это - странно".

Она медленно села на кровать, и через мгновение он к ней присоединился. 

"В общем-то, эти характеристики - просто факторы риска" - осторожно сказал он - "Сами по себе они ни к чему не ведут". 

Она кивнула, думая о своем: "Это может быть чем-то вроде генетической предрасположенности" - пробормотала она. 

"Извини, не понял?" 

"Тот факт, что у тебя есть ген, предполагающий нечто, вовсе не означает, что информация с него будет считываться" - сказала она и посмотрела на него - "Если взять ген рака груди, например. Болезнь развивается только у 80 процентов женщин, у которых обнаружен ген".

Малдер оживился: " Так в чем дело? Почему одни женщины заболевают, а другие - нет?"

"Это - вопрос на миллион долларов, Малдер. Вполне вероятно, что некоторое действие на считывание информации с гена оказывает окружающая среда, но есть и другие факторы, еще не известные. Скорее всего, определяющим является взаимодействие факторов".

"Так ты считаешь, что склонность к само-увечьям имеет генную природу?"

Она покачала головой: "Может быть, это - слишком смелое предположение, но почти всегда так или иначе присутствует генетическая составляющая. Сложные поведенческие случаи, такие как этот, с большой степенью вероятности управляются многими генами, и следовательно более гибко реагируют на изменения в окружающей обстановке".

Некоторое время они сидели молча, затем Скалли еще раз взглянула на мерцающий экран, где были перечислены типы людей, склонных к авто-увечьям. Генная предрасположенность. Легко рассуждать: X и Y хромосомы, право-лево, калечить себя, чтобы управлять собственной болью. Ее пробила дрожь. О некоторых вещах, слишком темных, лучше вообще не знать. 

"Ты в порядке, Скалли?"

Она забралась на кровать с ногами и кивнула: "Да, я - в порядке". Она опустила глаза и принялась теребить край одеяла. "Как ты думаешь, почему?"

"Почему тебя это обошло стороной?" - спросил он. Она кивнула и посмотрела ему в глаза. Казалось, он чувствовал себя неловко: "Я не знаю, Скалли... Не уверен, что узнаю это когда-нибудь".

А я должна знать, отчаянно подумала она и зажмурила глаза. Я должна знать, что я должна думать, читая этот список: **это не я** или **это пока еще не я**.

Теплая ладонь легла на ее колено, и она снова открыла глаза.

"Я думаю, что с тобой все хорошо" - мягко сказал он - "Смотри, видишь?" - он наклонился и прокрутил список факторов риска до самого конца - "Большинство людей начинают это в раннем возрасте - подростки, до двадцати лет".

Она еще пару раз пробежала взглядом по словам, затем вновь встретилась с ним глазами. Она зажмурилась, чтобы не дать упасть непрошенным слезам: "Больше никаких жалоб на то, что мне уже больше тридцати пяти" - прошептала она, чуть улыбнувшись, и он, тоже улыбнувшись, обнял ее одной рукой, притянув ее к себе. Через несколько секунд она отодвинулась: 

"Он все еще на свободе, Малдер. Он снова будет убивать, это просто вопрос времени".

"Возможно, скорее, чем мы думаем" - согласился он - "Только на этой неделе было уже две жертвы".

"Я тут подумала" - медленно начала она - "Если мы правы, и убийца наносит себе резаные раны, он должен это делать прямо на месте преступления".

"Может быть. Психологический портрет предполагает, что во время тяжелого стресса он, скорее всего, наносит большее число ран. Место преступления, очевидно, укладывается в эту схему".

"Ну что же, тогда кровь на жертвах, отчасти, принадлежала и ему тоже".

"Разве вы с доктором Аткинс не обнаружили этого до сих пор?"

"Мы не подвергали анализу каждую каплю крови - их было так много - и никто не сомневался, что вся кровь принадлежит жертвам. Но результаты по Мэрианн Мобри должны быть готовы прямо сейчас. С ней мы поработали очень тщательно, так что в ее анализах может быть то, что мы не видели до сих пор".

"Хорошо. Почему бы мне не подъехать в морг и не забрать копию отчета"? - он уже натягивал пальто.

"Малдер, я сама --" 

Ее прервал звонок его мобильника.

"Да?" - сказал он, влезая в рукава - "Эй, как успехи? Ага ... да ... с ней все в порядке" - он оторвался от трубки и сказал ей одними губами - "Бертелли".

"Они выдвинули обвинение Кингу?" - спросила Скалли, встав с кровати. Он кивнул.

"Через час?" - спросил он и посмотрел на часы - "Я не знаю, успею ли, я еду в морг прямо сейчас, хочу забрать лабораторный отчет на Марианн Мобри. Скалли думает, что возможно убийца оставил на ней свою кровь".

Последовала пауза: он слушал ответ Бертелли.

"Да, хорошо ... Если кровь - его, у нас - 100-процентная улика, так? А если нет ..."

Скалли отвернулась. Дело не в крови. Кинг - не убийца. Неужели они этого не видят?

Через минуту Малдер убрал телефон: "Бертелли, мягко говоря, не довольна. И судя по ругательствам в качестве шумового оформления - Джакобсен разделяет ее мнение. Они уже передали Кинга в окружную прокуратуру".

"Без орудия убийства?" - Скалли не могла поверить.

"Ну да, они все еще обыскивают квартиру Кинга, а заодно дом его приятеля Дэйва. А пока Инглхард распинается перед журналистами: дело закрыто".

"Все это - до следующей жертвы" - вздохнула она.

"Кстати о жертвах, уезжаю за отчетами. Если у меня будет время, я захвачу копию обвинения Кингу".

Он уже был в дверях, когда она подошла к нему: "Там и встретимся. Я хочу сама поговорить с Бертелли и Джакобсеном".

"Ты уверена, что это - хорошая мысль? Там везде будут рыскать журналисты".

"Они собираются предъявить обвинение в семи убийствах человеку, который их не совершал, Малдер. Я не могу просто так сидеть в отеле, сложа руки".

Он посмотрел на ее раненую руку, которую она осторожно прижимала к себе: "Если хочешь знать мое мнение, лучше бы его упрятали куда подальше и надолго".

"Не волнуйся, я не собираюсь предлагать, чтобы его отпустили" - сказала она, нахмурившись, и он кивнул.

"Увидимся через час или около того".

"Малдер, подожди".

Он оглянулся: "Что?"

"Просто ... будь поосторожнее, хорошо?"

Он вернулся, переступив порог, и поцеловал ее в макушку: "Через час, Скалли. Увидимся".

"Да, до встречи". Она проследила за ним взглядом, пока он шел по коридору и не скрылся из виду.

-----------


Миновав длинный коридор морга, Малдер оказался перед раскачивающимися дверями. За ними стояла Холи Аткинс со щипцами в руках, склонившись над трупом мужчины лет шестидесяти. Она подняла голову, услышав, как он вошел.

"Агент Малдер" - сказала она не без удивления и отложила в сторону защитные очки.

Он поднял руки: "На этот раз без еды - можно мне войти?"

"Конечно, конечно" - она стянула перчатки - "Чем могу помочь?"

"Вообще-то я здесь по поручению Скалли. Она просила узнать, пришли ли из лаборатории результаты на Марианн Мобри".

"О, я слышала, что произошло вчера ночью! С ней все в порядке?"

"Если не считать резаную рану на руке, то она в порядке" - доложил он.

"Много крови она потеряла?"

Малдер вздрогнул, когда позади него появился высокий, худой мужчина. Господи, неужели чтобы войти, ему даже не пришлось открыть двери? Он посмотрел на его бледное, серьезное лицо.

"Простите? Мы знакомы?"

Доктор Аткинс подошла к ним: "Агент Малдер, это - мой ассистент, Ховард Эверби. Он помогает мне и Дане в этом деле".

"Я слышал, он сильно ее порезал" - сказал Ховард, в упор глядя на Малдера почти черными глазами. Малдер встретил его взгляд. Голос его был совершенно ровным, но расширенные зрачки говорили о том, что он сильно возбужден.

"С ней все будет хорошо. Порез не такой уж страшный" - сказал он осторожно, наблюдая за реакцией Ховарда. Тот медленно кивнул.

"Очень хорошо" - тихо ответил он. Затем повернулся, чтобы уйти.

"Ховард, подождите. Результаты на Марианн Мобри уже принесли? Агент Маллдер хочет их посмотреть".

Стоя в дверях, Ховард повернулся и снова взглянул на Малдера: "Зачем?"

Доктор Аткинс тоже посмотрела на него: "Да, зачем? Я думала, бармену из Дэмпси предъявлено обвинение в убийствах. Инглхарт утром разослал меморандум".

"Это - не Кинг" - сказал Малдер - "Он действительно опасен, но он не виноват в этих убийствах".

И доктор Аткинс, и Ховард словно онемели. После нескольких секунд молчания она тихо сказала: "Ховард, принеси отчеты пожалуйста".

Не сказав ни слова, Ховард исчез за дверьми, и она вновь перевела все внимание на Малдера: "Дана в этом с вами согласна?"

"Она в этом уверена даже больше, чем я. Она сейчас в прокуратуре, чтобы убедить Бертелли и Джакобсена".

"А если ей не удастся?"

Он пожал плечами: "Мы продолжим расследование. Сейчас настоящий убийца делает все больше ошибок. Скоро он сорвется".

На этих словах вернулся Ховард с папкой: "Вот результаты" - сказал он доктору Аткинс. Она кивнула в сторону Малдера, и Ховард передал ему папку, перед этим ненадолго задержав ее в руке. Затем он встал позади доктора Аткинс.

"Спасибо" - сказал Малдер, пристально посмотрев на них, и направился к дверям - "Мы будем держать вас в курсе".

Он начал листать отчеты, еще не выйдя из подвала, и остановился у лестницы, чтобы при более ярком свете рассмотреть график: "Нужно было лучше химию учить" - пробормотал он и продолжил путь. На улице резкий ветер заставил его убрать листы в папку. Он прижал бумаги к груди и пошел в дальнюю часть парковки к своей машине.

В машине он положил папку на руль и потер руки, чтобы согреться. Он снова открыл отчеты и нашел место, где был дан подробный гематологический анализ. Прищурившись, он попытался расшифровать, какие тесты были проведены. На последней странице он, кажется, нашел то, что искал.

"Черт меня побери" - пробормотал он, вынув страницу - "Не может быть. Если я все правильно понимаю, то это ...?"

Он достал телефон, чтобы позвонить Скалли, но в этот момент кто-то постучал в окно.

---------------------------


Конечно, он должен умереть. Надо было понять это раньше. Элизабет. Дана. Он причинил им обеим столько боли - кто знает сколько еще женщин он обидел?

Ну что же, больше не обидит.

"Эй" - говорит он немного устало, опуская окно. Думаю, он удивился, увидев меня. Не вынимая руку из кармана, я откупориваю шприц.

"Нашли что-нибудь интересное в отчетах?" - спрашиваю я, и он кивает, неловко закрывая папку на коленях.

"Да, анализ крови показал ---" - внезапно он замолкает, чуть склонив голову набок.

Я догадываюсь, что показал анализ крови. Уже приготовившись вынуть шприц, я замечаю, что он смотрит прямо на меня. Он видит меня насквозь, и я понимаю, что в его голове разрозненные кусочки мозаики сложились в одно целое.

"Это вы" - шепчет он в ужасе - "Кровь, следы на телах ..."

"Да" - спокойно признаю я. Мне даже приятно, что он догадался - "Это я".

И игла входит в его шею легко, без проблем.

-------------------------


Глава 12

В ванной я вскрываю свою руку одним порезом длиной в два дюйма. Кровь стекает теплой струйкой по моей коже, но дрожь все равно не унимается. Я делаю еще одну попытку, с другой рукой. Через некоторое время кровь - почти повсюду.

Господи, это не должно было случиться именно так. Как долго он знал? Кому еще успел сказать? Если он сказал что-нибудь Дане ... если он даже намекнул о своих подозрениях, у меня могут быть серьезные проблемы.

ГлупоГлупоГлупоГлупо

В самом деле, не так уж сложно было предположить, что тебе не удастся так просто выбраться из всего этого, не так ли?

У меня в голове проясняется. Меня еще не поймали, думаю я. Неосторожность - да, это было, но все не безнадежно. Еще есть время разобраться с этой проблемой прежде, чем Дана будет в моем домике. Итак. Что, если все обернется не так, как запланировано?

Несколько глубоких вздохов - и мой внутренний голос вновь затихает. Прижав салфетки к ранам, я держу руку с более глубоким порезом над головой, пока не прекратится кровотечение. Все оставшиеся улики смываются в раковине.

Острый нож - холодный металл в моей руке, и я с облегчением улыбаюсь. Интересно, как он будет истекать кровью. Так же как женщины или по-другому? Быстрее, может быть? Больше ... соли?

Время узнать.

----------------------


У Скалли не было выбора - пришлось входить в прокуратуру Кембриджа через центральный подъезд, где толпа репортеров была готова налететь на нее, как только она вышла из такси. Они выкрикивали вопросы, пока упитанный сержант-полицейский форме локтями прокладывал ей дорогу.

"Агент Скалли, это правда, что Кингу потребовалось всего пять минут, чтобы раскусить вас?"

"Что вы чувствуете, поймав единственного серийного убийцу в Кембридже?"

"Вы подтверждаете, что Кинг вступал в сексуальную связь с жертвами после их смерти?"

"Без комментариев" - огрызнулась Скалли, когда особенно настырная женщина сунула ей под нос микрофон, задев ее раненую руку. Она игнорировала их вопросы, а они все кричали и кричали. Словно прилив, накатывая волнами на каменные ступени, они поднесли ее к входу. В мраморном фойе была блаженная тишина.

"Ваши документы?" - торжественно спросил темнокожий охранник рядом с металлодетектором. Скалли показала ему удостоверение, и его глаза округлились: "Хорошо поработали вчера" - сказал он, расправив плечи. 

Скалли коротко кивнула. "Спасибо. Слушания уже начались?"

"Через несколько минут, я думаю. Это дальше по коридору, вторая дверь налево" - он жестом указал направление, и Скалли, как положено, вывернула карманы. 

"Оружие при вас?" - спросил он, протолкнув коробку с ключами и мелочью на другую сторону стола. Она отрицательно покачала головой.

"Хорошо. Можете войти". 

Собрав вещи, она еще раз взглянула на охранника: "Вы не знаете, другой агент уже прошел туда?" Было без нескольких минут час, а Малдер обещал прийти, если сможет. Удивительно, что она пока еще ничего о нем не слышала.

"Нет, мэм, больше никого из ФБР. Хотя, здесь полно полицейских".

"Спасибо". 

Проходя по коридору, Скалли набрала номер Малдера. Остановившись у двери, она подождала немного, пока он возьмет трубку, но включился автоответчик: "Малдер, это я. Я - в прокуратуре, на слушаниях. Если результаты по Марианн Мобри у тебя, принеси их сюда. Я хочу их посмотреть".

В переполненном зале суда стоял затхлый запах пыли и промокшей одежды. Судья Анна Йинь сидела за столом, с плохо скрываемой усталостью на лице, пока перед ней парадом проходили обвиняемые, один за другим. Окинув взглядом зал, Скалли нашла Бертелли и Джакобсена. Они стояли в углу и с интересом наблюдали за происходящим. По виду Джакобсена можно было догадаться, что он не спал два дня, но Бертелли была одета в свежий брючный костюм цвета бургунди, прекрасно подходящий ее итальянской внешности. Идеально для пресс-конференций, подумала Скалли, подавив усталый вздох. Пробравшись сквозь публику, она подошла к детективам.

"Неужели, женщина дня собственной персоной" - сказал Джакобсен - "Если бы не боевая рана, я бы пожал вам руку".

Скалли проигнорировала его.

"Как ты, Дана?" - озабоченно спросила Бертелли.

"Со мной все будет в порядке" - ответила она, чтобы поскорее перейти от ее травмы к делу - "Дело Кинга еще не слушалось?" 

"Он - следующий" - сказал Джакобсен, и в этот момент боковые двери открылись, и Кинга ввели в зал . Куда делась самоуверенность и наглость прошлой ночи, подумала Скалли. Теперь Кинг выглядел бледным, напуганным и разбитым. В зале воцарилась тишина, когда его подвели к адвокату, и через несколько секунд секретарь зачитал обвинение. 

"Штат против Джозефа Энтони Кинга, решение за номером 218356. Обвиняется в хранении оружия, похищении первой степени, попытке убийства первой степени и семи случаях убийства первой степени".

Скалли наклонилась к Бертелли: "Вы взяли не того" - горячо прошептала она - "Кинг не убивал тех женщин". 

"Что?" - Бертелли вскинула брови - "А кто же убивал, можно спросить?"

"Пока не знаю, но я уверена, что это не Кинг". 

На лице Джакобсена отразилась досада: "Я и не знал, что в ФБР начали гадать на магически кристаллах". 

Скалли слегка покраснела, но тем не менее, решила предоставить некоторые аргументы: "Нет необходимости использовать парапсихологию. Не тот случай. У нас нет ни одной неопровержимой улики, связывающей Кинга с хотя бы одним местом преступления - ни свидетелей, ни образца ДНК, ни отпечатков, ни следов. Только не говорите мне, что человек, который даже не смог закончить школу, способен оставить место преступления абсолютно чистым".

Джакобсен пожал плечами: "Наверное, он постоянно смотрит "Закон и порядок". А может быть, ему просто везет". 

"А орудие убийства?" - настаивала Скалли - "После всех этих обысков его так и не нашли, да?" 

"Пока не нашли" - Бертелли наморщила лоб - "Слушай, Дана ... Я не понимаю, что тебя вдруг убедило в невиновности Кинга, но факт остается фактом: у него был доступ ко всем жертвам, и вспыльчивость со склонностью к насилию в какой-то степени дают мотивацию. Остальное тоже выяснится, и все встанет на свои места, я уверена".

"А что насчет барбитуратов?"

"Что?" - Бертелли выглядела озадаченной. 

"Лекарство, транквилизатор, которым убийца вводил жертвы в бессознательное состояние. Вы нашли барбитураты среди вещей Кинга?"

Детективы обменялись взглядами, но не сказали ничего.

Скалли вздохнула: "Я так и думала. Вы их и не найдете. Пока мы не поймаем настоящего убийцу". 

Пока она это говорила, судья объявила решение о том, что Кинг остается под стражей на время ведения следствия, до суда. 

Скалли покачала головой: "Мне надо увидеть эти лабораторные отчеты". 

"Какие отчеты?" - спросил Джакобсен.

"Лабораторные результаты на последнюю жертву, Мэрианн Мобри. Малдер должен был забрать копию в морге и принести сюда".

Она посмотрела на часы: четверть второго. "Я просто не понимаю, почему он задерживается".

Когда Джо Кинга увели, большая часть толпы тоже поднялась с мест, чтобы уйти. Скалли и детективов совсем затолкали в угол. 

"Может быть, он просто не смог сюда пробраться" - предложил Джакобсен - "Позвоните ему". 

Скалли кивнула и еще раз набрала номер Малдера, но никто не ответил. 

Пока она решала, что делать дальше, к ней подошел помощник прокурора: "Агент Скалли" - он кивнул ей - "Уолтер Литтон из окружной прокуратуры. Я узнал вас по теленовостям. Спасибо за вашу помощь в поимке Кинга - вы очень сильно рисковали, согласившись поехать с ним к его дому. Надеюсь, теперь вы можете отдохнуть, остальное - наша работа".

"Но ---" 

Он продолжил, не обращая внимание на ее протест: "Роб, как офицер, проводивший арест, ты должен ответить мне на пару вопросов. У тебя есть минута?"

Джакобсен посмотрел на Скалли и Бертелли: "На сегодня у нас все?" - спросил он. Бертелли знаком показала, что он может идти. "Да, иди. Я встречусь с тобой в офисе".

Когда они ушли, Скалли повернулась к Бертелли: "Я тоже ухожу. Я хочу подъехать в морг, может быть, Малдер еще там. Если нет, я сама возьму копию отчета". 

"Я с тобой" - предложила Бертелли - "Тогда тебе не придется ловить такси". 

Скалли оценивающе посмотрела на нее: "Ты готова рассмотреть эту возможность? Что Кинг не виновен?" 

Бертелли задержалась в дверях, обдумывая ее вопрос: "Скажем, мне просто интересно, что нового нам могут открыть эти отчеты из лаборатории".

-------------


На стоянке возле морга Скалли задержалась, увидев знакомый красный Таурус.

"Что такое?" - спросила Бертелли, подойдя к ней. 

"Это наша машина. Малдер должен быть здесь".

Только почему он не отвечает на звонки, подумала она. В здании было тихо, когда они вошли, а когда они добрались до подвала, там была почти мертвая тишина. Никаких признаков того, что доктор Аткинс или Ховард были здесь.

"Малдер?" - позвала Скалли, когда они подошли к офису доктора Аткинс, но ответа не было. Она толкнула дверь: "Есть кто-нибудь?"

Комната была пуста, но настольная лампа горела, и бумаги были разбросаны по столу. Скалли наклонилась, чтобы рассмотреть их. 

"Это - те отчеты, которые ты искала?" - спросила Бертелли.

Скалли пробежала глазами по строчкам и выпрямилась. "Нет, не они. Может быть, они в офисе Ховарда" - она взглянула на Бертелли - "Я пойду туда, а ты, пожалуйста, пройди дальше по коридору, поищи Малдера. Он должен быть где-то здесь". 

Бертелли колебалась лишь секунду: "Конечно, без проблем". 

Она вышла, а Скалли пошла к боковой двери, ведущей в офис Ховарда. По сравнению с комнатой Холи Аткинс, его офис просто сиял чистотой. Даже бумажные скрепки были аккуратно сложены в специальной тарелочке. Скалли пробрала дрожь, и она обернулась через плечо, чтобы убедиться, что он не прячется где-то в углу. 

"Ну давай, давай, где же ты?" - пробормотала она, перебирая здоровой рукой бумаги, сложенные в стопку на краю стола. Ничего с именем Марианне Мобри. "Просто замечательно" - пробубнила она - "И что теперь?" 

Она повернулась и увидела в углу высокий, серый шкаф. Такой педант, подумала она, Ховард, наверное, уже подшил отчет к делу и убрал в шкаф. Она резко потянула за ручку верхнего ящика, но он выехал только наполовину. 

"Что за черт?" Она дернула за ручку еще несколько раз, но заметила сбоку щеколду. Освободив крючок, она полностью вытащила ящик. "О господи".

Внутри была настоящая рака с реликвиями от Холи Аткинс: полдюжины откровенных фотографий, пара резиновых перчаток, ее локон, целый контейнер с авторучками, одна из которых была ее собственная. Дрожь пробежала по ее спине. Она взяла пару перчаток со стола Ховарда и вынула коробку с ручками. Она поднесла ее к окну, чтобы рассмотреть получше. Сердце ее замерло. 

"Нет" - прошептала она, и волоски на ее затылке встали дыбом.

Коричневые буквы, дерзкие и беспощадные, на кремовом фоне: "Чарльстон Отель". Отель, в котором была Мэрианн Мобри. И ее отель. Внезапно Скалли почувствовала спазм в горле, на глаза навернулись слезы.

"Скалли!" - голос Бертелли, удивленный и испуганный, эхом отозвался в коридоре. 

Он вернулся, тут же подумала Скалли и вспомнила, что она - без оружия. В холле она нашла стальной прут - часть решетки, подняла его и осторожно вошла в лабораторию. Бертелли, онемев, стояла в углу.

"Что?" - спросила Скалли, не отходя от двери, крепко сжимая в руке прут. 

"Он мертв" - прошептала Бертелли - "У него перерезано горло". 

Скалли вошла в комнату. Ховард лежал на полу, широкая кровавая улыбка поперек его шеи. Она опустилась перед телом на колени и тыльной стороной ладони коснулась его щеки:

"Еще теплый. Ты что-нибудь видела?"

Бертелли покачала головой: "Ничего. Он так и лежал, когда я вошла". 

Скалли поднялась и огляделась: "Никаких следов борьбы" - заметила она.

Малдер, подумала она. Где Малдер, черт возьми? Холодок пробежал по ее позвоночнику. 

"Думаю, надо вызывать наших" - сказала Бертелли - "Ты справишься одна?" 

Скалли взглянула на тело и кивнула: "Все нормально".

"Буду через пять минут, обещаю" - Бертелли побежала к дверям, которые закрылись за ней с резким хлопком. 

Затем все стихло. Скалли глубоко вздохнула и еще раз села на колени перед телом, чтобы обследовать его. 

"Возможно, тот же или похожий нож" - тихо сказала она, заметив чистые края разреза - "Но на этот раз никакого медленного истекания кровью: одним движением разрезаны обе артерии".

Встав, она заметила папку на столе. Она взяла ее - это был отчет по Мэрианн Мобри. Под ним - страница из файла Энн Хингхам - анализ крови, который она никогда не видела.

"Итак, две группы крови ... мы могли знать об этом несколько месяцев тому назад". 

Она пролистала отчет на Мэрианн и обнаружила еще кое-что. И Мэрианн, и киллер имели одну и ту же группу крови - О-положительную, поэтому в лаборатории провели дополнительные исследования, в том числе хромосомный анализ. 

"О господи, не может быть" - выдохнула Скалли, с изумлением глядя на результаты - "Это - женщина". 

"Привет, Дана". Скалли резко развернулась и увидела Холи Аткинс в пяти футах от себя. В ее руках был пистолет, подозрительно напоминающий пистолет Бертелли. 

"Холи" - осторожно сказала она, не спуская глаз с оружия - "Что здесь происходит?"

Доктор Аткинс шагнула вперед: "Думаю, теперь ты это знаешь. Может быть, ты всегда это знала". 

"Ты убила этих женщин" - сказала Скалли, пораженная тем, насколько спокоен был ее голос - "И Ховарда тоже". 

Доктор Аткинс безучастно взглянула на тело на полу: "У меня не было выбора. Он обнаружил мой домик, и узнал о женщинах" - она рефлекторно моргнула - "Я не могла позволить ему все разрушить и помешать нам".

"Нам?" - у Скалли пересохло во рту. 

Доктор Аткинс слегка покачала головой, как бы в недоумении: "Я никогда не думала, что есть еще человек, похожий на меня" - она улыбнулась - "А потом пришла ты. Это судьба, ты не согласна?"

Скалли стояла, практически не двигаясь, с момента, когда Аткинс вошла в комнату. Теперь она сделала маленький шаг вперед: "Я не понимаю. Почему бы тебе ни опустить пистолет? Мы можем поговорить".

"Нет!" - она крепче сжала пистолет в руках - "Не заставляй меня делать это, Дана" - прошептала она - "Я не хочу, иначе мне придется убить его самой".

Скалли замерла: "Кого убить?" 

"Малдера, конечно".

"Малдер ... у тебя?"

"Да" - она широко улыбнулась и кивком указала на дверь - "Пойдем со мной, Дана ... тогда мы сделаем это вместе". 

И Скалли пошла за ней. 

----------


Глава 13

Кажется, что дорога вела прямо в зиму. Сугробы по обе стороны от нее становились все выше, унылые облака - клочья дыма повисли над горизонтом. Скалли подумала, что последние признаки цивилизации она видела десять минут назад. Она еще раз посмотрела на пистолет, лежащий на коленях Холи Аткинс. Интересно, сможет ли она быть достаточно быстрой, чтобы схватить его. Она положила руку чуть поближе, на пару дюймов.

Как будто почувствовав ее движение, Аткинс сжала пальцы вокруг рукоятки: "Мы уже почти приехали. Еще немного".

Скалли посмотрела в окно, на деревья, мимо которых они проезжали: "Куда именно мы едем?"

Доктор Аткинс странно, криво улыбнулась: "На место преступления" - прошептала она, и Скалли передернуло.

Из-за холода ее рука совсем разболелась. "А что по поводу ..." - она остановилась, вспомнив о перерезанном горле Ховарда - "А Малдер? Он будет там?" 

"О, да" - пробормотала Аткинс - "Конечно, он будет там. Это его судьба".

Скалли сфокусировала взгляд на пистолете: "Я верю в то, что мы сами выбираем нашу судьбу".

"Действительно?" - Аткинс испытующе посмотрела на нее - "В таком случае, будем надеяться, ты выбрала верную судьбу". 

Машину подбросило на бугре, когда они свернули на заснеженную проселочную дорогу, по обе стороны которой высокие сосны почти блокировали серый дневной свет. Их трясло на ухабах, приборная панель дрожала, но через некоторое время Скалли услышала стук, доносящийся из багажника. 

Она чуть не вскочила: "Малдер? Малдер, это ты?" 

"Почти приехали" - сказала себе под нос Аткинс, как будто не услышав Скалли

Скалли повернулась к ней: "Что с ним? Что ты с ним сделала?"

Доктор Аткинс нахмурилась, пальцы ее свободной руки, сжимающие руль, побелели: "Не волнуйся, Дана, с ним я почти ничего не сделала. Неужели ты думаешь, я бы начала без тебя?"

Машину чуть не занесло на очередном повороте, и Скалли увидела большой деревянный дом на поляне. Кажется, вокруг не было ни души.

"Пожалуйста" - сказала она, в голосе ее слышалась паника - "Холи, это - не то, что я хочу. Единственное, что я хочу, это чтобы мы все были в безопасности. Еще не поздно остановиться. Если ты просто развернешься и поедешь назад --"

"Нет! Нет, я не могу! Не могу остановиться". Она обратила дикий взгляд на Скалли: "Неужели ты не видишь? Я никогда не смогу остановиться. И как только ты поймешь, каково это, ты тоже не захочешь остановиться". 

Она резко остановила машину у дома, и Малдера швырнуло о стенку багажника. Скалли поморщилась, услышав этот звук. 

"Пожалуйста" - снова прошептала она - "Не делай этого". 

Доктор Аткинс подняла пистолет, ее глаза вновь стали холодными: "Выходи" - приказала она ровным голосом. Скалли вышла из машины, и Аткинс встретила ее дулом пистолета по другую сторону машины: "Мне жаль, что тебя это так беспокоит Дана, но через минуту ты поймешь, что это - для твоей же пользы". 

Ее глаза наполнились слезами, то ли от отчаяния, то ли от колючего ветра - она не знала. "Но почему?" - с болью спросила она - "Почему ты думаешь, что может быть какая-то польза оттого, что ты причиняешь боль людям?"

"Я ... я думала, ты знаешь" - доктор Аткинс, кажется, удивилась - "Я видела, как ты режешь тела. Так аккуратно, деликатно ... Я была уверена, ты тоже это делаешь".

"Что делаю?" - прошептала Скалли, заранее страшась услышать ответ. 

Но вместо ответа вслух, доктор Аткинс расстегнула свое длинное шерстяное пальто и блузку. Скалли ахнула. Ярко-коричневые струпья крест-накрест покрывали все туловище Холи, перемежаясь на белой коже с рубцами и не зажившими ранами. Раны были глубокими - очевидно, надо было накладывать швы. 

"Дай мне посмотреть твою руку" - выдохнула доктор Аткинс, облизнув губы - "Дай мне посмотреть, где он порезал тебя".

"Господи" - Скалли не могла оторвать глаз от ужасных порезов на животе доктора Аткинс. Что бы ни рассказывал ей Малдер, она была совершенно не готова увидеть такое - "Ты правда сама делаешь это с собой?" 

"Ужа давно. Это было единственным способом остановить крики. Но потом ... " - она застегнула блузку и пожала плечами - "потом, однажды, этого оказалось недостаточно". 

"Тебе нужна помощь" - мягко сказала Скалли и сдела шаг к ней - "Пожалуйста ... дай мне помочь тебе. Есть люди, с которыми можно поговорить об этом, люди, которые знают о боли, которую ты испытываешь". 

"Ты имеешь в виду всех этих психоаналитиков?" - доктор Аткинс горько рассмеялась - "Этих идиотов, что в ночном эфире пытаются расчленить меня на тысячи телезрителей? Что за чушь все это! Они ничего в этом понимают, ничего не знают о таких как нас, Дана, ничего! Да ради бога, все они думают, что я - мужчина!"

"Мы найдем кого-нибудь" - сказала Скалли, словно умоляя, но Аткинс прервала ее:

"Нет. Знаешь, кто понимал нас? Женщины, приходившие в Демпси - они-то знали о боли все" - она прищурилась - "Элизабет, например. Она знала. Она даже сама пробовала резать себе вены, чтобы попытаться остановить боль, вот как сильно он ее обидел". 

"Малдер пытался помочь ей, он не хотел причинить ей боль" - возразила Скалли, стуча зубами. Ее тонкий свитер был слабой защитой от холода и снега, который только начал падать.

"Он не помог ей" - доктор Аткинс презрительно усмехнулась - "**Я** прекратила ее мучения, а не он! Она сказала мне, что жалела о том, что вышла за него замуж! Ну и что это за любовь?" 

"Ты просто не поняла" - настаивала Скалли - "Малдер совсем не такой". 

"О, не такой? Хочешь сказать, он никогда не причинял тебе боль? Не мучайся, не лги, потому что все написано у тебя на лице, и на его лице - тоже. Чувство вины очень легко читается".

Скалли обхватила себя здоровой рукой: "Не все так просто" - наконец тихо сказала она - "Но боль не может длиться вечно" - она перевела взгляд на шрамы Холи - "Если ты, конечно, сама не хочешь, чтобы она осталась".

На губах доктора Аткинс показалась улыбка, и она кивнула: "Я знала, что ты поймешь. Конечно, сначала больно, но я точно знаю, как заставить боль уйти" - она указала рукой на багажник - "Ну что же, начнем. Пора".

Она бросила Скалли ключи. Секунду поколебавшись, Скалли вставила ключ и подняла крышку. Малдер открыл глаза, его рот был заклеен скотчем, руки связаны за спиной. Он посмотрел на нее сначала с беспокойством, а затем - с видимым облегчением. Она склонилась над ним, чтобы проверить, не ранен ли он: "Ты в порядке, Малдер?" - спросила она тихо. Он кивнул. 

"Помоги ему" - приказала доктор Аткинс, стоя позади нее - "Но никаких резких движений". 

Это было трудно, неловко, т.к. руки у него были связаны за спиной, а ее раненая рука была на перевязи, но в конце концов Малдер встал на снег, рядом с ней. Скалли заглянула ему за спину и увидела, что пальцы его рук посинели. 

"Его нужно развязать" - сказала она, посмотрев прямо в глаза Аткинс - "У него затруднено кровообращение".

"Эту проблему мы решим довольно скоро" - холодно ответила Аткинс и кивнула в сторону дома - "Пошли".

Скалли встретилась глазами с Малдером и направилась к дому. Если им повезет, там может быть телефон, до которого она сможет добраться. Снег хрустел у нее под ногами, но сделав несколько шагов, она поняла, что позади нее ничего не слышно, кроме шума ветра. Она обернулась и увидела, что Малдер все еще стоит у машины с Аткинс. 

"Малдер?" 

Аткинс приставила дуло пистолета к его груди: "Скажи ему, чтобы он пошевеливался" - крикнула она. 

Малдер покачал головой. Господи, в отчаянии подумала Скалли. Он просто не верит, что она выстрелит. Нажмет на курок. Мысли о Ховарде и Бертелли нахлынули на нее, и она пошла к машине. Сейчас было ясно, что Аткинс ни перед чем не остановится, чтобы выполнить свой план.

"Малдер, пожалуйста" - тихо сказала она - "Пойдем в дом".

"Лучше послушайтесь своего напарника, агент Малдер" - Аткинс сузила глаза. 

Малдер посмотрел на пистолет и снова покачал головой. Аткинс не стала повторять предупреждение: она тут же выстрелила.

"Малдер!" - закричала Скалли, когда он рухнул на землю, скорчившись от боли. Она опустилась на колени: "Малдер, как ты? Куда ты ранен?"

Его стоны были заглушены скотчем.

"Подними его" - холодно сказала Аткинс.

"Он ранен" - огрызнулась Скалли, констатируя очевидное - "Он не может подняться".

"Сможет, если захочет". Скалли проигнорировала ее, все еще ощупывая Малдера, ища рану. Когда ее рука коснулась его брюк, она испачкалась в крови: "Господи" - тихо сказала она, прижав ладонь к ране. Сквозь падающий снег она посмотрела на Аткинс: "Мы должны отвезти его в больницу. Немедленно". 

"Мы должны отвести его в дом" - ответила Аткинс.

Помедлив в нерешительности, Скалли помогла ему подняться, обняв его здоровой рукой за талию. Возможно, в доме все-таки есть телефон.

"Сможешь дойти?" - прошептала она. 

Он зажмурился от боли, но кивнул. Медленно, оставляя красный след на свежем снегу, они дошли до дома.

"Нам не туда" - сказала Аткинс, когда они подошли к лестнице. Они кивнула в сторону погреба - "Вниз".

Когда они остановились, чтобы открыть металлические двери, ветер завыл над замерзшим озером, и Аткинс обернулась на этот жуткий звук: "Я тебя слышу, Хелен" - пробормотала она - "Я скоро приду". 

Скалли била дрожь от холода и ужаса, а Малдер скрипел зубами от боли, когда они повели его по ступеням вниз, в подвал. Аткинс включила свет, и Скалли застыла в изумлении.

Это была лаборатория для вскрытия. Анатомичка. Пол был облицован кафелем, и в нем был сток. Металлический стол сверкал под флюорисцентной лампой. Единственная разница - здесь к столу были прикреплены ремни. 

"Залезай" - приказала Аткинс, направив пистолет на Малдера.

У Скалли сердце ушло в пятки. "Холи, остановись. Не делай этого".

"Ты скоро поймешь, Дана. Именно так все и должно быть. Извини за пистолет, мне правда жаль. Но мне он нужен до тех пор, пока я не буду уверена, что ты согласна помогать".

Горло Скалли сдавил спазм, когда она увидела, как Малдера повело, и он чуть не упал.

"Я ... я помогу. Обещаю. Просто скажи, что я должна делать".

Аткинс улыбнулась: "Прекрасно. Помоги ему лечь на стол, хорошо? Я позабочусь о том, чтобы привязать его покрепче". 

Малдер, не отрываясь, смотрел на нее, и Скалли впервые увидела страх в его глазах. Она пожала ему руку, и они пошли к столу. Еще минутку, Малдер - беззвучно сказала она ему. Мы выберемся отсюда, обещаю. А вслух она сказала: "Сейчас надо развязать ему руки".

"Прекрасно" - ответила Аткинс, и Скалли быстро развязала узел. Малдер осторожно пошевелил пальцами, и она сжала их, чтобы придать ему уверенности.

"Теперь отойди" - приказала Аткинс - "Я сама закреплю ремни".

Кровь стучала у Скалли в висках, пока она смотрела, как Аткинс буквально пришпилила Малдера к столу, стянув ремни у него на щиколотках и запястьях. Кровь, струящаяся из ноги, испачкала край серебристого стола. Аткинс проверила каждый узел и осталась довольна: 

"Пока сгодится" - пробормотала она, и Скалли почувствовала еще один приступ паники.

Может быть, Аткинс лгала, когда сказала, что уберет пистолет?

"Что ... что мне делать теперь?" - с трудом выдавила Скалли, и Малдер повернул голову и пристально посмотрел на нее огромными, темными глазами.

------------------------------

Глава 14 


"Принеси камеру" - сказала Аткинс, внимательно следя за ее реакцией. 

Скалли побелела: "Камеру?"

Аткинс кивнула: "Нам нужно сделать первый снимок до того, как начнем. Камера - там, на столе, под другими фотографиями".

Скалли медленно обернулась и в первый раз увидела то, что Малдеру уже давно было видно с его места - аккуратно развешенные в ряд поляроидные снимки. В ужасе, словно навстречу судьбе она пошла к этой галерее смерти. Каждая из семи женщин смотрела прямо на нее, с двух ракурсов, заплаканные щеки, молящие глаза. Скалли подняла руку, как будто пытаясь дотронуться до них, задержавшись на мгновение над их онемевшими от ужаса лицами. Кажется, их индивидуальные черты почти растворились, остались только бледные лица, бездонные глаза, все вместе - собирательный портрет смерти.

"Видишь? Это - прекрасно" - прошептала Аткинс, встав рядом с ней, и Скалли отшатнулась. 

Она никак не могла поймать дыхание. "Я ... я вижу" - ответила она еле слышно.

Она мельком взглянула на правую руку Аткинс - та еще держала пистолет. Смочив языком губы, она встретилась с Аткинс взглядом. "Они кажутся ... умиротворенными". 

Аткинс улыбнулась: "Совершенно верно" - тихо сказала она и погладила пальцами раненую руку Скалли - "Теперь ты понимаешь".

Скалли отвела руку, притворившись, что хочет достать камеру: "Я хочу сама сфотографировать" - сказала она. 

После недолгих колебаний, Аткинс уступила: "Очень хорошо. Полагаю, ты это заслужила".

Скалли осторожно, отмеряя шаги, подошла к столу, на котором лежал Малдер. Он дернулся, увидев ее рядом. "Лежи тихо" - прошептала она, поднимая камеру. Кажется, его глаза жгли ее сквозь линзы камеры. Сделав вид, что готова сделать снимок, она остановилась:

"Где здесь кнопка?" - спросила она, повернувшись к Аткинс. 

Аткинс нахмурилась: "Там, сверху. Красная".

"Я не вижу ... о, ты имеешь в виду эту?" 

Внезапная вспышка наполнила комнату ярким светом. Аткинс ругнулась и подняла ладонь к глазам, а Скалли в это время изо всех сил рванула ремень на запястье Малдера. Ей удалось ослабить его немного. 

"Да вот же, здесь" - прошипела Аткинс, щурясь на нее, как рассвирепевший крот - "Сделай уже чертов снимок". 

Скалли повернулась и сделала фотографию Малдера. Отложив камеру в сторону, она заметила, как Малдер понемногу расслабляет узел на запястье.

"Что теперь?" - спросила она, надеясь отвлечь Аткинс еще ненадолго. 

"Теперь - нож" - мягко ответила Аткинс, и Малдер начал двигать рукой быстрее.

У Скалли перехватило дыхание, когда Аткинс положила пистолет на стол у противоположной стены.

Аткинс улыбнулась и взяла блестящий скальпель с подноса, на котором были разложены хирургические инструменты:

"Начнем с Y-сечения?" 

Скалли закашлялась, чуть не задохнувшись:

"Следы, *рисунки* на телах" - хрипло сказала она - "Все это было похоже на следы вскрытия".

Аткинс легко провела большим пальцем по лезвию и кивнула: "Отец учил меня, что всегда надо начинать с того, что лучше знаешь".

Она пересекла комнату и встала по правую сторону от Малдера, оставив Скалли слева от него. Быстрыми, умелыми движениями она расстегнула пуговицы на его рубашке и вздохнула, когда полы разошлись, открыв его широкую грудь. Глаза ее засияли, и она посмотрела на Скалли: "Я первая" - прошептала она - "Чтобы ты увидела, как это делается".

Скалли замерла, когда сверкающий нож вплотную приблизился к груди Малдера. Он дернулся при первом контакте и застонал, когда появилась полоска крови. Скалли посмотрела на пистолет - он был в шести футах от нее. 

СделайЧтоНибудь!СделайЧтоНибудь!СделайЧтоНибудь! 

Разрез, который делала Аткинс, уже достиг двух дюймов.

"Кто такая Хелен?" - выпалила Скалли прежде, чем успела подумать о том, что собиралась сказать.

Аткинс замерла: "Что?" 

"Я спросила, кто такая Хелен" - повторила Скалли.

Кровь стекала с груди Малдера тонкими красными ручейками.

"Она была моей сестрой" - сказала Аткинс, встав прямо, со скальпелем в руке - "Точнее, мы были близнецами. Она умерла очень давно".

Скалли лихорадочно искала, что еще сказать, чтобы только заставить ее продолжить разговор. Малдер уже почти совсем освободил руку.

"Наверное, ты скучаешь по ней". 

Аткинс опустила глаза: "Каждый раз, когда смотрюсь в зеркало" - прошептала она.

"Мне знакомо это чувство" - сказала Скалли мгновение спустя и сделала осторожный шаг вперед - "Я потеряла единственную сестру несколько лет назад. Иногда я даже не могу поверить, что ее больше нет".

Аткинс смотрела на нее с интересом: "Как она умерла?"

"Ее убили - застрелили в моей квартире" - Скалли подумала немного - "Кто-то застрелил ее, думая, что стреляет в меня".

Аткинс округлила глаза: "Она умерла вместо тебя?"

Скалли коротко кивнула: "Да".

Аткинс тоже кивнула, лицо ее было торжественным: "Тогда он умрет за нее". 

Аткинс обратила все внимание на Малдера, который был уже практически весь покрыт струйками крови: "Он умрет за твою сестру, за мою сестру, за Элизабет, за тебя и за остальных".

Рука ее задрожала, когда она в который раз наставила скальпель на грудь Малдера. 

"Стой" - крикнула Скалли, и Аткинс резко остановилась. Скалли судорожно сказала, преодолевая спазм в горле: "Я хочу ... я хочу сама сделать это".

Аткинс после секундного колебания передала ей нож: "Конечно. Это твое право". 

Она напряженно всматривалась в то, как Скалли медленно сняла перевязь и закатала рукава. Дыхание Аткинс участилось при виде швов на руке Скалли, и Скалли заметила это.

"Хочешь узнать, как это было?" - с придыханием спросила она, и Аткинс кивнула, сделав к ней шаг. Скалли тоже сделала шаг к противоположной стороне стола.

"Это был выкидной нож" - тихо сказала она - "Длинный и острый. Сначала он поднес его к моей шее. Видишь?"

Она отвела волосы от ворота, чтобы Аткинс увидела царапины на ее горле.

"Было очень больно?" - мягко спросила Аткинс, подойдя к ней еще ближе.

"Да" - шепнула Скалли - "Но мне понравилось".

Аткинс ахнула: "Ты ... это правда?"

"Мм-ммм. Было так много крови, я почти чувствовала ее вкус".

Она украдкой взглянула на Малдера: он напряженно слушал, устремив на нее взгляд.

"Я раньше пробовала ее на вкус" - сказала Аткинс чуть слышно, прерывистым голосом - "У тебя как бы набухают десны, и в горле покалывает". 

Скалли кивнула, почти не слушая ее. Осталось сделать только пару шагов, но Аткинс по-прежнему стояла между ней и пистолетом. Что еще хуже, она, кажется, даже не собиралась приблизиться к Скалли. Скалли была в отчаянии, еще не много, и на глазах ее покажутся слезы. 

Думай!Думай!Думай! Что Она Хочет?

Наконец до нее дошло. Сжав в руке стальное лезвие, Скалли медленно поднесла его к здоровой руке, с внутренней стороны. Аткинс задержала дыхание, а крик Малдера заглушил скотч. Скалли даже не осмелилась взглянуть на него. Пристально глядя на Аткинс, она чуть задела скальпелем кожу.

"О, даааа ..." - сказала Аткинс, приблизившись к ней еще на шаг.

Малдер дернулся на столе. 

"Тебе нравится?" - прошептала Скалли. Она удлинила порез еще на несколько миллиметров, и Аткинс подошла совсем близко, так, что было слышно ее дыхание. 

"Еще".

Скалли выждала секунду ... другую ... еще одну ... и затем - удар. "Не двигайся!" - приказала она, приставив лезвие к шее Аткинс - "Не вздумай даже моргнуть!"

Она взглянула на Малдера: "Малдер, как ты?" В ответ он что-то промычал под скотчем.

"Все должно кончится не так" - прошептала Аткинс - "Это - не наша судьба, Дана". 

"В этом ты права" - мрачно ответила Скалли, ее рука дрожала от боли и напряжения - "А теперь, иди и развяжи его. Медленно".

Они приблизились к Малдеру, Скалли не отняла скальпеля от шеи Аткинс. Но как только они взялись за первый ремень, Аткинс внезапным движением схватила Скалли за раненую руку, сжав ее, как в тисках. Скалли взвыла от боли, и скальпель упал на пол. Она бросилась за ним, но Аткинс была быстрее. Она сделала выпад и задела плечо Скалли.

"Как ты посмела?" - в ярости крикнула она - "Как ты посмела меня так оскорбить?" 

Скалли отступила, но Аткинс продолжала размахивать ножом.

"Холи, пожалуйста ..." 

Вдруг раздался выстрел, и обе они замерли. Скалли первая пришла в себя и метнулась в сторону. Малдер, выгнувшись на столе, сжимал в руке пистолет. Теперь ничто не мешало ему хорошо прицелиться в голову Аткинс.

"Брось нож, Холи" - приказала Скалли - "Все кончено".

Холи посмотрела на нее с противоположного конца стола, слезы покатились по ее щекам: "Я не могу" - прошептала она - "Ты знаешь, что я не могу".

Затем, одним неуловимым движением она полоснула лезвием по собственной шее.

"Холи!" - закричала Скалли, но та уже упала на пол. 

Скалли склонилась над ней, но рана была слишком глубокой, слишком большой, чтобы остановить кровотечение. Холи уже теряла сознание.

**Вот как это все должно закончиться**

Скалли онемела. Чьи это слова? Ее? Или Холи?

"Скалли. Скалли, ты в порядке?" - сдавленный голос Малдера долетел до нее из другого конца комнаты и вернул ее к действительности. 

Она поднялась и на ватных ногах подошла к нему.

"Со мной все нормально" - сказала она и позволила ему обнять себя одной, залитой кровью, рукой. В левой руке он все еще сжимал пистолет, который больно задел ее спину.

"А ты?"

"Нормально"

Он крепко прижал ее к себе и отпустил: "Надо выбираться отсюда к черту".

Скалли согласно кивнула, и помогла ему освободиться от ремней, быстро работая грязными от крови пальцами.

Он тяжело оперся на нее, и, еле передвигая ноги, они пошли по залитому кровью полу, и резкий металлический запах еще некоторое время не отпускал ее.

Пошатываясь, Малдер склонился над телом Аткинс, словно парализованный пристальным взглядом ее мертвых глаз. Скалли подстегнула его: "Пошли, пошли". Итак уже слишком много их крови осталось в этой комнате: она собиралась в мелких трещинках на полу, смешиваясь с кровью женщин, которым не удалось спастись. Она не оставит Холи Аткинс ни капли больше. Вместе, они поднялись по лестнице и, толкнув дверь, вышли в морозную ночь. Малдер дрожал, и Скалли боялась, что дрожал он больше от шока, чем от холода.

"Держись, Малдер" - тихо сказала она - "Ключи от машины - у меня".

Снег усилился, невидимый в темноте, но жгуче холодный.

"Где они?" - спросил Малдер, споткнувшись сбоку от нее. 

Она с трудом поддержала его, чтобы он не упал: "Кажется, вот они". Пока она говорила это, звук мотора эхом раздался среди деревьев. Несколько секунд спустя красные и белые огни полицейских мигалок заплясали на белом снегу. Скалли зажмурилась, когда два Форда-Эксплорера появились на поляне, осветив фарами лес так, будто взошло солнце. 

"Да хранит бог средства передвижения о четырех колесах" - пробормотал Малдер, едва стоя на ногах. 

Двое полицейских вылезли из машины, направив на них пистолеты: "Стоять, не двигаться!"

"Мы из ФБР" - ответила Скалли - "И нам нужна скорая помощь".

Полицейский опустил пистолет и подбежал к ним: "Скорая едет сразу за нами - они забуксовали в снегу. Где Холи Аткинс?"

"Она мертва" - коротко ответила Скалли - "в подвале".

"Мы все сделаем. А вы можете подождать в машине" - он повернулся и махнул рукой остальным = "Сюда!"

Трое полицейских остались в засаде у дома, а четвертый, молодой человек с ласковыми голубыми глазами помог Малдеру и Скалли забраться в одну из машин. Они с благодарностью взяли из его рук одеяла. "Вот это работа, черт меня подери" - серьезно сказал он им - "Могу поспорить, люди запомнят это надолго". Он захлопнул дверь и исчез за снежной завесой. 

Малдер все дрожал, и Скалли прижалась плотнее к нему: "Как ты?" - спросила она. 

Не открывая глаз, он кивнул и схватил ее за руку, до боли сжав ее пальцы.

"Он ошибается, Скалли".

"В чем?"

"В том, что люди будут помнить. Холи Аткинс не была монстром неоткуда - она была обычной молодой женщиной, которая жила по соседству. Пройдет совсем немного времени, и люди забудут об этом".

Скалли помолчала некоторое время, затем прислонилась головой к его плечу: "Я не забуду" - прошептала она.

----------------------


Глава 15

"Пожалуйста, в этом нет необходимости" - Скалли заерзала на месте, когда студент-медик, третьекурсник по имени Бен, попытался наложить швы на ее последние порезы. Он встретился с ней глазами и улыбнулся: "Это займет всего несколько минут. И вы знаете, что это облегчит заживание".

"Правда. Со мной все в порядке. Мой напарник --"

"С ним все будет хорошо, обещаю вам. С ним сейчас доктор Амалия, а она у нас - лучшая".

Скалли рассеянно кивнула, заглядывая ему за спину, чтобы увидеть, что творится за полосатой занавеской.

"Я бы хотела поговорить с ней".

"Конечно. Уверен, она сообщит вам, что происходит, как только сможет".

Скалли посмотрела вниз, туда, где Бен осторожно зашивал дюймовый порез на ее левой руке, который она сама себе нанесла. Он перехватил ее взгляд:

"Скальпелем, а?" - пробормотал он.

Скалли замерла: "Что?"

"Та женщина, которую вы поймали сегодня ночью. Всех этих женщин в Кембридже она убивала скальпелем".

"Да, это был скальпель" - ответила Скалли и с облегчением выдохнула. Она хотела поторопить его, чтобы он скорее закончил. Она хотела увидеть Малдера. Она хотела узнать, что случилось с детективом Бертелли. Она хотела сделать **что-нибудь**, что угодно, только не сидеть тут, в углу, в тишине и думать о том, как же это было легко - обратить нож на саму себя.

"Она правда умерла?"

Вздрогнув, Скалли и Бен, оба подняли головы и увидели детектива Бертелли, выглядывающую из-за занавески.

"Клодия" - облегченно вздохнула Скалли - "Что произошло? Как ты?"

Та кивнула и протиснулась в узкий угол, снежинки еще не успели растаять на ее темно-зеленом пальто. Она подняла руку и осторожно дотронулась до затылка: "Просто легкая контузия. Аткинс чем-то ударила меня по голове, когда я шла к лестнице, чтобы найти Малдера" - она замялась, осматривая Скалли, ища признаки необратимых повреждений - "Так это правда? Она действительно мертва?"

"Да. Когда Малдеру удалось схватить пистолет, она предпочла перерезать себе горло, но не сдаться"

"Вот стерва" - гневно прошептала Бертелли - "Я все еще не могу заставить себя поверить в это. Я не могу поверить, что это она".

Бен закончил перевязку, и Скалли осторожно положила руку на колени. "С вами все" - сказал он и встал со стула - "Что вам принести?"

"Доктора Амалию" - тут же ответила Скалли.

Он улыбнулся: "Сейчас попробую. Что-нибудь еще?"

Она устало потерла глаза. Хотя часы на стене показывали несколько минут девятого, ей казалось, что уже полночь: "Чашку кофе?" - наконец сказала она.

"Принесите две" - добавила Бертелли и заняла место Бена.

"Два кофе, сей момент" - он отодвинул занавеску и вышел.

"Как ты?" - спросила Бертелли, когда он ушел - "Как чувствуешь себя?"

Скалли глубоко вздохнула, прежде чем ответить: "Со мной все будет в порядке. По всей видимости".

"А Малдер, он ..."

"С ним все нормально" - прервала ее Скалли и снова быстро перевела взгляд на занавеску. Она ни в чем не может быть уверена, пока не увидит его собственными глазами. 

Бертелли откинулась на спинку стула: "Если хоть половина из того, что я слышала - правда, ты проделала адскую работу, Дана".

Скалли едва заметно покачала головой, теребя край свитера: "То, что было сегодня вечером, не должно было случиться. До этого не должно было дойти. Если бы я с самого начала идентифицировала характерный рисунок, почерк, свойственный аутопсии, вскрытию тела ..."

"Не надо" - голос Бертелли был жестким, в нем слышалась боль - "Даже не начинай, Дана. Потому что до меня тебе все равно далеко. Знаешь, сколько раз я разговаривала с Холи Аткинс об этом деле? И я не подозревала ее ни минуты. Даже ни на одну секунду я не задумалась о том, что она может быть способна на это".

Она повернула стул так, что они оказались лицом к лицу: "Я тоже видела фотографии, и если там и был рисунок, она его хорошо спрятала. Сколько порезов было на последней жертве? Семьдесят два?"

"Семьдесят семь" - прошептала Скалли, отведя взгляд.

"Вот видишь? Ты никак не могла знать. Никак".

Бертелли вновь села как прежде и некоторое время молчала.

"У меня до сих пор перед глазами Ховард - как он лежал на полу" - наконец призналась она - "Он был такой огромный парень, а она смогла перерезать ему горло одним взмахом ножа. И я все думаю ... почему не мне? Я хочу сказать, она без проблем контузила меня. Почему не убила?"

Скалли искоса взглянула на нее: "Я не знаю. Может быть, у нее не было времени. Может быть, она не захватила с собой нож. Может быть ..."

"Что может быть?"

"Думаю, ты ей нравилась, Клодия" - Скалли глубоко вздохнула, прежде чем продолжить - "Думаю, ты ей нравилась, и она видела, как сильно тебя затянуло это дело. Может быть, она больше не могла продолжать это".

Грусть в глазах Бертелли стала еще заметнее: "Знаешь, что самое смешное? Она мне тоже нравилась".

"Мне тоже".

Бен вернулся не только с кофе, но и с упаковкой обезболивающих: "Подумал, что Тайленол вам не помешает" - улыбаясь, сказал он.

Она с благодарностью взяла лекарство.

"Доктор Амалия выйдет поговорить с вами через пару минут. Но не волнуйтесь ... Агент Малдер - в порядке. Ему даже не понадобится операция".

"Спасибо".

"Да нет" - молодой человек перевел взгляд со Скалли на Бертелли и обратно - "Вам спасибо" - сказал он мягко, снова улыбнулся и вышел. 

"По крайней мере, все кончено" - сказала Бертелли, отпив кофе. 

"Да" - согласилась Скалли - "Кончено".

И обе, переведя взгляд на стену, замолчали, притворившись, что это - правда. 

---------


К тому времени, когда появилась доктор Амалия, Скалли успела протереть большим пальцем дыру в стенке бумажного стаканчика из-под кофе. Бертелли уже давно ушла, так и не допив кофе - ее увел настырный Джакобсен.

"Доктор Скалли" - тепло сказала Амалия - "Извините, что заставила вас ждать, но у меня хорошие новости. Агент Малдер - в порядке, мы перевели его наверх, в отдельную палату" - в ее добрых карих глазах мелькнула озабоченность - "А как вы? Как себя чувствуете?" 

"Хорошо" - Скалли заметила, что бэджик Амалии был пришпилен вверх ногами - "Тяжелый вечер, да?" 

"Да, очень. Из-за снега у нас три автоаварии только за один прошедший час". 

"Это мне знакомо" - ответила Скалли с едва уловимой улыбкой. Она замялась. "С Малдером действительно все в порядке? Его трясло, и была такая большая потеря крови..." 

"Ему действительно потребовалось переливание, но его давление стабилизировалось уже час назад. К счастью, пуля прошла на вылет, не задев кости" - она улыбнулась - "Он будет прихрамывать несколько недель, но никаких необратимых повреждений нет". 

Скалли сжала в руках стаканчик и раздавила его. "Слава богу" - прошептала она.

Доктор Амалия кивнула: "Хотите увидеть его?"

"Да, пожалуйста".

"Он - в палате 211, в крыле Келли. Я скажу, чтобы вас проводили, если хотите".

"Нет, я найду, спасибо".

Она тихо открыла дверь в палату 211: Малдер лежал с закрытыми глазами. Он был бледен как наволочка, но дышал медленно и ровно. Левая нога, забинтованная и приподнятая на несколько дюймов, была видна из-под одеяла.

Не позволив себе расплакаться от радости и облегчения, она аккуратно подоткнула одеяло вокруг него. Он открыл глаза.

"Привет" - сказал он охрипшим голосом, устало улыбнулся и протянул ей руку. Она взяла его за руку и села рядом.

"Тебе все еще холодно" - проворчала она и принялась растирать его пальцы между своими ладонями. Он дал ей возможность согреть его руку, затем провел ладонью по ее щеке: "Как ты?"

"Хорошо" - она повернула голову, поцеловала след от ремня на его ладони и вновь взяла его руку - "Бертелли заходила. И Джакобсен тоже".

Малдер улыбнулся: "Как, он не принес мне цветы? Боюсь, любовь ушла, Скалли".

Как бы тревожно на душе у ней ни было, все-таки Скалли улыбнулась: если он шутит, он *действительно* идет на поправку.

"Сувенирная лавка уже закрыта" - сказала она - "Но они оба просили передать тебе привет".

"Как Бертелли?"

"В порядке, Аткинс просто контузила ее. Нам повезло: если бы не она, помощь не пришла бы так скоро".

Малдер кивнул и перевернул ее руку так, чтобы посмотреть на нее с внутренней стороны. Рукав ее свитера был завернут по локоть, оставляя открытой белую повязку. Он коснулся пальцем края бинта: "Ты уверена, что все в порядке, Скалли?"

Она отняла руку и опустила рукав: "Просто небольшая царапина, Малдер. Всего четыре шва".

Он посмотрел ей в глаза: "Я не об этом спросил".

"Ну, я не знаю, какого ответа ты ждешь. Сегодня был не лучший вечер в нашей жизни, но мы выжили, и Холи Аткинс больше никого не убьет. Если вспомнить то, что было два часа тому назад, я бы сказала, все закончилось как нельзя лучше. Не согласен?"

"Я не критикую тебя, Скалли, даже не собираюсь. Ты меня сегодня удивила" - глаза его были серьезными, но в голосе слышалась нежность - "Мы бы с тобой не разговаривали сейчас, если бы ты не сделала то, что сделала".

"Вернее, ты" - возразила она, вспомнив, кто в конце концов остановил Аткинс.

Некоторое время он молча смотрел на нее.

"Не зацикливайся на этой ночи, Скалли. Все гораздо глубже. Почему-то Холи Аткинс решила, что у тебя - та же болезнь, что и у нее. Но это была ее ошибка. Не делай это и своей ошибкой".

Скалли проглотила внезапно подкативший ком в горле: "Этого не будет".

"Вот и хорошо" - пробормотал он, закрывая глаза.

Скалли сидела и смотрела, как его дыхание становилось все ровнее и ровнее. И через несколько минут ее веки тоже отяжелели, и она зевнула. Кто-то предусмотрительно положил одеяло и подушку на свободную банкетку, и она взяла их, надеясь вздремнуть вместе с ним. Но в дверь постучали. Она бросила взгляд на Малдера - тот даже не пошевелился. Отложив в сторону одеяло, она приоткрыла дверь на несколько дюймов. По ту сторону двери стояла миниатюрная женщина с бледной кожей и черными мелкими кудряшками. Было видно, что она замерзла - наверное, она только что пришла с улицы.

"Могу я чем-то вам помочь?" - осторожно спросила Скалли: репортеры сновали по больнице с того момента, когда они с Малдером здесь появились.

"Уммм, надеюсь, да" - сказала женщина, нервно переминаясь с ноги на ногу - "Я ... я ищу Фокса Малдера".

Скалли не сдвинулась с места, перекрывая ей вход в палату: "Простите, кто вы?"

"О, извините. Я - Дебора Пуллман" - она замялась - "Элизабет Каллахан была моей подругой".

Скалли задержалась с ответом, чтобы посмотреть, не проснулся ли Малдер. Он спал. Она вышла в коридор и мягко прикрыла дверь: "Сейчас он спит" - объяснила она - "Если хотите, оставьте для него сообщение. Я - его напарница, Дана Скалли".

"Я знаю" - мягко ответила Дебора - "Я слышала о вас в новостях. Вот откуда я узнала, что вы здесь". Она опустила глаза. "О Лиз я тоже узнала из новостей. Я пыталась дозвониться до нее, когда вернулась из Торонто, но она не отвечала на звонки. Я подумала, что она вышла за покупками, понимаете? Но потом я включила телевизор".

"Мне очень жаль".

"Ничего. Спасибо" - сказала Дебора, засунув руки в карманы - "Она была хорошим человеком. Хорошей подругой. Мне будет ее не хватать".

"Как вы познакомились?" - спросила Скалли, ей стало любопытно. Их собственные поиски близких к Элизабет людей были безрезультатными. 

Дебора сухо улыбнулась: "Я натолкнулась на нее в прачечной год назад, и мы разговорились. Можно сказать, у нас было много общего".

"Живопись?" - предположила Скалли, обратив внимание на пятна на джинсах Деборы.

"Да" - ответила Дебора - "А еще - вот это" - она обнажила запястья, и у Скалли перехватило дыхание при виде глубоких шрамов.

Дебора, будто смутившись, скрыла руки под пальто: "В любом случае, я не могу сейчас остаться здесь. Мой друг ждет меня в машине. Я просто хотела зайти и передать ему вот это".

Она достала конверт и отдала его Скалли. Он был адресован Малдеру.

"Что это?"

"Я нашла его сегодня на столе Лиз, когда разбирала ее вещи. Она говорила, что часто пишет ему, но я думаю, ей никогда не хватало смелости отправить письма" - она смочила языком губы - "Почему-то мне кажется, сейчас она бы не возражала".

"Спасибо" - тихо сказала Скалли, глядя на надпись, сделанную аккуратным почерком. "Я уверена, он будет вам благодарен за это".

Дебора пожала плечами: "Лиз сделала бы для меня то же самое. Послушайте, мне пора идти, но во вторник утром я устраиваю небольшую службу для Лиз. Если он захочет прийти, скажите ему, что это будет в одиннадцать в церкви Святого Антония в Кембридже, хорошо?"

Скалли улыбнулась: "Хорошо. Я скажу ему".

Она смотрела вслед Деборе, пока та не скрылась из виду, и затем вернулась в палату, конверт в ее руке - почти невесом. Он уже не спал и сонно потирал глаза.

"С кем ты разговаривала?"

"С женщиной, Деборой Пуллман. Она была подругой Элизабет. Ее некоторое время не было в городе, она только недавно вернулась".

Малдер чуть приподнялся на кровати: "Что она хотела?"

"Она хотела сказать тебе, что во вторник устраивает службу по Элизабет ... И передать тебе вот это" - Скалли протянула ему конверт.

Он посмотрел на него, не взяв его в руки: "Что это?"

"Она нашла его в квартире Элизабет. Он адресован тебе, Малдер".

Еще несколько секунд он смотрел на него, а затем встретился с ней взглядом: "Открой его, пожалуйста, Скалли".

Она наморщила лоб: "Малдер, я не думаю ..."

"Пожалуйста".

Выждав момент, она согласилась. Снова сев рядом с ним, она вскрыла конверт и вынула одно-единственное письмо.

"Читай" - мягко приказал он, и она почувствовала, как сердце ее забилось быстрее.

"Малдер, ты уверен? Элизабет написала это письмо тебе, а не мне".

"Ничего" - сказал он - "Просто прочти мне, что она пишет".

Затем он сложил руки на животе и уставился в потолок, пока она разворачивала письмо.

"Милый Фокс" - прочла она - "На днях я думала о тебе и решила написать тебе письмо. Кто знает, может быть я даже его отправлю. Я уже написала тебе полдюжины писем с тех пор, как мой отец умер два года назад, но так и не нашла в себе сил бросить их в почтовый ящик. Наверное, мне немного страшно оттого, что ты можешь обо мне подумать, получив от меня письмо спустя столько времени.

Я все думала о том, как мы впервые встретились. Я знаю, ты всегда думал, что это случилось на вечеринке у Моррисона на Хэллоуин, но это не так. Это был мой первый день в средней школе, я была новенькой в классе Саманты. Целое утро все валилось у меня из рук: я не могла запомнить имен, заблудилась по дороге в туалет, вместо черновика использовала чистую тетрадку. Так что перемена была просто счастьем. Все решили играть в прятки, а я понятия не имела, где можно спрятаться. Я пересчитала все чертовы деревья на школьном дворе, но за каждым кто-то уже стоял, мотая головой, показывая мне, чтобы я искала себе другое укрытие. Осталось только одно дерево - такое чахлое, что за ним нельзя было спрятать и фонарь, но я была в отчаянии. Вообрази мое удивление, когда сверху, из ветвей, прямо над моей головой появилась твоя рука. Не сказав ни слова, ты поднял меня - ты даже не сказал, как тебя зовут. Но мы выиграли тогда, и я этого не забыла.

Я спрашиваю себя иногда, помнишь ли ты те ранние дни, или ты только помнишь, как все закончилось. Иногда я думаю: лучше бы мы вообще не поженились. Потому что тогда я бы позвонила тебе прямо сейчас и сказала: *Фокс, помнишь тот раз, когда ты поспорил с Билли Хаггерти, что нырнешь голым в новый бассейн у Анн Моррисон? Я думала, умру со смеху, когда ее отец включил свет и приволок тебя за тощую голую задницу к тебе домой, к отцу*. А потом, может быть, я даже уговорила бы тебя снова изобразить Никсона, или мы могли бы поспорить о том, какой сорт мороженого в универмаге мистера Хаулина самый вкусный. Было бы так здорово разделить с кем-то эти воспоминания.

А потом я напоминаю себе, что если бы мы не были женаты, я бы не сидела здесь сейчас и не писала бы тебе это письмо, и я благодарна тебе за то, что ты снова вошел в мою жизнь, когда настало время. 

Надеюсь, сейчас ты счастлив, потому что я сама с каждым днем - все ближе к счастью, и я думаю мы оба заслужили это, хотя бы немного. Я даже снова начала рисовать после четырехлетней зимней спячки. Сначала я со страхом брала кисть в руку - я боялась, что забыла, как ей пользоваться, прошло столько времени с моей последней попытки. Но стоило мне начать работать, и прошло шестнадцать часов, прежде чем я смогла остановиться. Это было великолепно. Я думаю, не взять ли мне пару мастерских этим летом, может быть даже устроить вернисаж. Если у меня получится с показом, я обязательно вышлю тебе приглашение. Надеюсь, ты приедешь. Надеюсь, ты увидишь, как моя рука тянется к тебе сквозь ветви, и ты расскажешь мне обо всем, что с тобой было за эти семь лет.

Буду ждать. С любовью, Лиз".

Не обращая внимания на резь в глазах от набежавших слез, Скалли сложила письмо.

"Мне очень жаль, Малдер".

Все еще глядя в потолок, он кивнул: "Какая дата стоит на письме?"

Опустив голову на грудь, она провела пальцем по краю письма: "Пятнадцатое декабря" - нехотя ответила она.

"Это было два месяца назад. Наверное, это письмо она тоже не собиралась отсылать".

"Может быть, это бы она как раз отослала" - сказала Скалли - "Кто знает".

"Да" - эхом отозвался он - "Кто знает".

Через несколько секунд он повернулся и посмотрел на нее: "Снег все еще идет?"

"Может быть. Недавно он шел очень сильно".

"Посмотри, а?"

Его глаза блестели в мягком свете. Не сказав ни слова, она раздвинула шторы: в желтом свете уличного фонаря каскадом кружились снежинки. Она отошла в сторону, чтобы он смог это увидеть.

"Она любила снег" - наконец сказал он, взглядом провожая падающие хлопья - "детьми мы собирались и часами, на морозе, катались на санках. Лиз всегда жалела, что в Вашингтоне редко бывает снег".

"Это очень красиво" - прошептала она, повернувшись к окну - "Словно мир становится чище".

"Не задергивай шторы, хорошо?"

Она кивнула и вернулась к кровати: "Тебе действительно надо отдохнуть, Малдер".

"Тебе тоже" - ответил он, подвинувшись на кровати. 

Она тут же поняла, что он хотел сказать.

"Малдер, я не могу. Твоей ноге ..."

"Нужна ты, так же как и мне в целом. Залезай".

Он приподнял для нее одеяло. Скалли колебалась не дольше секунды, сбросила туфли и схватила запасное одеяло с банкетки.

"Скажи мне, если я тебе будет неудобно" - тихо сказала она, пристраиваясь рядом с ним.

"Все хорошо".

Потребовалось немного времени, чтобы устроиться поудобнее, потому что в принципе она легла не на своей стороне кровати: обычно он спал справа от нее. Она закрыла глаза, прислушиваясь к ритму его сердца, но события прошедшего дня не отпускали ее. Она начала непроизвольно дрожать.

"Скалли?"

"Все хорошо, Малдер" - ответила она сквозь собственную дрожь - "Просто выброс адреналина". 

Он неловко пригладил ее волосы, его ладонь - теплая тяжесть на ее голове, и она придвинулась ближе. Его голос раздался где-то под ее ухом: "Шшшш, Скалли ... все хорошо".

Она кивнула, все еще дрожа, прижавшись к нему: "Я знаю".

Она проглотила навернувшиеся слезы и заставила себя посмотреть в окно, где в полной тишине порхали снежинки. Они кружились, а ветер подхватывал их и горстями бросал на окно, нанося хрустальный орнамент по краям. Интересно, подумала Скалли, смогла бы она отследить путь одной снежинки, прямо с неба. В конце концов, сонная тишина и теплые прикосновения Малдера помогли унять ее дрожь, и она провалилась в сон без сна, словно в ледяном коконе. 

--------------------

Глава 16

Скалли была по локти в пене с лимонным запахом, когда Малдер, прихрамывая, приплелся на кухню.

"Вообще-то ты должен был еще спать" - сказала она, нахмурившись.

Он состроил гримасу: "Скалли, целую неделю я почти не двигался. Только сегодня утром мне пришлось отвадить целое семейство пауков, которые облюбовали мое плечо, чтобы там обосноваться".

Она вздохнула: "Ну, держись, Малдер, если ты заманил хоть *одно* насекомое в мою кровать ... " 

Она не договорила и продолжила чистить сковородку от остатков лазаньи. Это было довольно непросто: она все еще не могла полностью полагаться на свою правую руку.

Он подошел поближе: "Не переживай Скалли. В твою кровать я хочу заманить отнюдь не насекомое".

"Приятно видеть, что дневная порция обезболивающих не пропала зря" - сухо ответила она - "Но тебе еще рано опираться на эту ногу. Только с костылями".

"Я вернусь в постель, только если ты пойдешь со мной" - он прислонился к кухонному столу, рядом с ней, и с надеждой посмотрел на нее. Она улыбнулась.

"Малдер, я была с тобой все утро".

"Разгадывание кроссворда, пока я спал, не считается".

Она сполоснула сковороду и положила ее в сушилку: "Когда я взялась за кроссворд, ты не спал. Я не виновата в том, что ты считаешь скучным мой способ времяпрепровождения".

"Только не скучным, Скалли" - он наклонился и коснулся губами ее виска - "И обещаю тебе 100-процентное внимание с моей стороны, если сейчас ты составишь мне компанию".

Ей стало щекотно от его прикосновения, и она с трудом сдержала улыбку:

"Хорошо, Малдер" - она вздохнула - "Твоя взяла. Что угодно, только бы ты больше не стучал баскетбольным мячом о потолок".

У него хватило ума потупить взор: "Я не думал, что на потолке останутся следы".

Она взяла его за руку и молча повела в спальню, так и не признавшись, что следы на потолке ее уже давно не беспокоят. Они были не так уж и заметны, а кроме того, ей нравилось это маленькое напоминание о том, что теперь ее кровать принадлежит не только ей одной. 


От переводчика: Внимание, NC-17! Сексуальная сцена, не критичная для сюжета
-------------------------------

Под одеялом он прижал ее к себе, положив руку ей на живот.

"Ты пахнешь незабудками" - пробормотал он, уткнувшись носом в ее макушку, и его слова согрели ее, хотя она и понимала, что на самом деле он хотел сказать.

"Большинство людей вряд ли используют жидкость для мытья посуды как сексуальный парфюм" - хмыкнула она, прежде чем поцеловать его с тыльной стороны подбородка.

Он еще крепче обнял ее: "Ну и зря, им же хуже".

Она подвинулась так, чтобы не давить собственным весом на правую руку, и запустила пальцы под его майку. Теплая, гладкая кожа, твердые мускулы - она так соскучилась по этому ощущению. Он одобрительно пробормотал что-то, не отрывая губ от ее волос.

"Малдер?" - спросила она спустя несколько минут тихих прикосновений.

"Хммм?"

"Расскажи о вашей свадьбе". 

Он чуть отодвинулся, чтобы посмотреть ей в глаза: "Ты хочешь услышать о моей свадьбе?"

Она кивнула: "Если ты не против".

"Конечно, не против" - ответил он, проведя ладонью по ее щеке - "Я же говорил тебе, ты можешь спрашивать меня, о чем хочешь".

"Я просто хочу узнать, как это было".

"Было очень ветрено" - сказал он - "Это я хорошо помню. В октябре на Винограднике всегда так".

"Свадьба была на улице?"

"Нет, только прием. Венчание было в капелле в церкви Лиз. Вряд ли это стало заметным событием: мы оба мало что смыслили в планировании. Лиз все шутила, что она хотела выйти замуж в пабе у Ленни, в джинсах и босоножках".

Скалли улыбнулась ему в плечо: "Похоже, вы отлично подходили друг другу".

"Да. Я был целиком за. Лиз в джинсах выглядела потрясающе. Но в конце концов, она в духе традиции выбрала платье. Оно было длинным, прямым, не вычурным. Наверное, у меня где-то сохранилась фотография, если хочешь, могу найти".

"Хочу" - сказала она, и он поцеловал ее в макушку.

"Так или иначе, я был уверен, что ее отец хочет устроить прием на улице, просто для того, чтобы не пускать меня в дом. Но, по крайней мере, сильный ветер заставил его на славу потрудиться. Полдня он только и делал, что лазал по деревьям, прямо в смокинге, и вытаскивал оттуда салфетки и бумажные тарелки. Лиз думала, что не видела в жизни ничего забавнее".

"Удивительно, что ей удалось сохранить чувство юмора. Большинство невест были бы просто в ступоре".

Малдер улыбнулся: "Может быть, четыре бокала с шампанским помогли".

"Хммм. Ну, тогда понятно".

Она закрыла глаза, а он чуть подвинулся и погладил ее по спине.

"Так теперь с нами все в порядке?" - наконец спросил он - "С Элизабет и со всем остальным?"

Вопрос был задан как бы между прочим, но она своей щекой почувствовала, как напряглось его тело.

"Да" - мягко сказала она - "Теперь мы - в порядке. Я подстраиваюсь, привыкаю".

"Привыкаешь?"

"К тому, что ты когда-то был женат".

"Ну, удачи тебе. Я и сам все еще привыкаю".

Некоторое время они просто лежали и молчали: он мягкими движениями гладил ее спину, а она прислушивалась к ровному биению его сердца под самым ее ухом.

"Малдер?"

"Да?"

"Ты бы хотел жениться снова?"

Его руки остановились, пальцы очертили линию ее позвоночника.

"Умммм. Окей".

Она покачала головой и отодвинулась.

"Окей - это не ответ на вопрос, Малдер".

"Я не знаю, какого ответа ты ждешь".

"Честного".

Он отнял руки и уставился в потолок: "Ну, если честно ... Мне, как бы, нравится все как есть, как все сложилось".

Он мельком взглянул на нее, не уверенный в ее реакции.

Она приподнялась на локте и посмотрела на него сверху вниз: "Мне тоже. У меня нет никаких тайных мыслей на этот счет, Малдер. Мне просто было интересно, что ты думаешь о браке в принципе, ведь мы никогда об этом не говорили. Я хочу сказать, еще несколько дней назад я и понятия не имела, что у тебя есть собственный опыт".

Он заерзал под одеялом и на секунду встретился с ней взглядом: "Ты хочешь знать, что я думаю о том, чтобы нам пожениться?"

**Назвался груздем - полезай в кузов** - подумала она, а в слух сказала:

"В общем, мой вопрос был более общим, но если ты хочешь перевести его в контекст наших отношений, я не против".

Он тут же прекратил ерзать.

"Скалли, только так я себе это и представляю. И никак иначе" - сказал он.

Потрясенная, она сначала не нашлась, что ответить, только испытующе посмотрела на него. Он встретил ее взгляд.

"Правда?" - наконец сказала она.

"Правда" - сказал он, и они улыбнулись друг другу.

Затем она склонилась над ним и легко его поцеловала, ее губы чуть коснулись его губ. Когда она хотела отодвинуться, он остановил ее, положив ладонь ей на затылок, вплетя пальцы в ее волосы. Медленно, нежно он ласкал пальцами ее голову, словно уговаривая ее углубить поцелуй. Она разомкнула губы, их языки встретились, и первый укол возбуждения застал ее врасплох.

Она прижалась к нему, тая, плавясь в его тепле, ее мир сузился, сфокусировался на ощущении от его ноги между ее бедер и от его языка у нее во рту. Он прервал поцелуй и прижался носом к ее щеке, его дыхание - у ее разгоряченной кожи.

"Расскажи мне, как ты себе это представляла" - прошептал он.

Она распахнула глаза.

"Что ... О чем ты?"

"О свадьбе" - сказал он, и его рука проскользнула под ее майку.

Она присела на кровати, чтобы освободить раненую руку и облегчить ему доступ к своей груди.

"Я ... умммм... Многое изменилось с тех пор, как я была девчонкой. Теперь мне почти нет дела до церемонии".

Он начал очерчивать круги вокруг ее сосков, и она языком смочила пересохшие губы.

"Скалли" - чуть насмешливо сказал он - "Только не говори мне, что ты, как другие девчонки, все время играла *в свадьбу*".

Она улыбнулась и потянула за край его майки, открыв его живот.

"О господи, нет, конечно. Но когда мы жили в Аннаполисе, наш дом был на одной улице с церковью, и мы с Мелиссой по выходным смотрели на венчания. У нас были весьма продвинутые идеи о том, какими должны быть наши собственные венчания".

"Десять подружек невесты и арендованный кафедральный собор?"

"И не забудь про карету, запряженную лошадьми, и длинное белое платье с огромным кринолином на заднице".

Он состроил рожу, и она защекотала его под ребрами.

"Мне было шесть лет, Малдер. Отсутствие безупречного вкуса при подборе гардероба в этом возрасте нельзя поставить в вину".

Она медленно провела кончиками пальцев по его груди.

"А сейчас?" - спросил он.

"А сейчас мне плевать на детали. Наряд не важен, место не имеет значения, и я не думаю, что есть что-то особенно романтическое в свадьбе на Валентинов день. Мне кажется, гораздо важнее обещание, что ты будешь с кем-то в день *после* свадьбы, и все оставшиеся дни после этого".

Некоторое время он молчал, гладя ее спину.

"Ну что же, если ты так смотришь на вещи, Скалли ... Я думаю, может быть, из всего перечисленного нам осталось реализовать только детали".

"Может быть" - прошептала она - "Но все же это - большой шаг, Малдер, и нет необходимости прорабатывать его прямо сейчас".

"Вот и славно, хорошо, что сказала" - ответил он, прижавшись к ней бедрами так, что его плоть, в полной боевой готовности, уперлась прямо в шов ее брюк.

Кожа на ее шее вспыхнула, ее соски затвердели в его ладонях. Она склонилась, чтобы еще раз его поцеловать, и на этот раз это был с самого начала глубокий, открытый поцелуй. Они продолжали ласкать друг друга, ускоряя ритм, и скоро кровать закачалась под их натиском.

"Твоя нога" - задыхаясь, сказала она, когда он оторвался от ее губ и принялся нанизывать поцелуи на ее шее.

"Все хорошо" - пробормотал он, снова приникнув к ее рту и одной рукой начал стягивать с нее брюки.

Она попыталась помочь, но было непросто оторваться от его бедер.

"Скалли ..."

"Сейчас, сейчас".

Дрожа, она отпустила его, чтобы стянуть брюки и белье. Сбросив остатки одежды, она помогла ему снять боксеры. Еще раз взобравшись на него, она уронила голову ему на плечо и сжала в руке его разгоряченную плоть: "Так хорошо" - прошептала она, и он задрожал и застонал в ее ухо, когда ее рука начала плавное движение вверх-вниз.

Его рука проникла между ее ног: "Скалли" - выдохнул он, не в силах сдержать трепет в голосе. Ее набухшие лепестки с готовностью встретили его пальцы, ласкающие затвердевший бутон - пучок нервов. "Скалли, ты близко?"

Зажмурив глаза, она прерывисто дышала в его плечо. "Да". Ее бедра инстинктивно искали более тесного контакта с его ласкающими пальцами: в ритм, в ритм. "О" - тихо вскрикнула она, когда он начал входить в нее.

Она чуть приподнялась, чтобы поцеловать его, ее язык проник в его рот, как его плоть проникла в ее плоть. "Хорошо?" - хрипло спросил он, полностью соединившись с ней.

"О, да".

Она языком сняла соленую капельку пота с основания его шеи и начала свой танец. Кровать мягко пружинила под ее коленями, пока она выпускала и впускала его в себя снова и снова, мурлыкая от удовольствия в его плечо. От его майки пахло потом и стиральным порошком.

Она пыталась замедлить темп, окунуться в ощущение от его мужской сути, двигающейся внутри нее, но очень скоро оба они двигались в яростном унисоне. Он запрокинул голову на подушку: "Скалли, пожалуйста ..."

Она еще больше усилила контакт и протянула его руку туда, где сейчас были соединены их тела. Быстрые, уверенные движения его руки. "Да" - подстегнула его она сквозь стиснутые зубы и напряглась, и поднялась к высшей точке наслаждения, и осталась на ней, словно покачиваясь на волнах. Обхватив ее руками, он застонал, достигнув собственной кульминации.

Несколько минут она просто лежала на нем, не ощущая собственного веса. Он пригладил ее волосы и поцеловал в висок: "Как ты?"

"В порядке". Вообще-то, ее правая рука побаливала - ей порядком досталось, но оно того стоило. "Это куда как лучше, чем двойная доза Тайленола".

"Не говоря уже о воскресной дозе кроссвордов" - заметил он, и она рассмеялась.

Они замолчали надолго, и Скалли решила, что он заснул. Но тут его голос послышался у нее над головой: "Знаешь, Скалли, Валентинов день - определенно не самый романтический день для свадьбы".

"Неужели?" - она положила подбородок на ладони и посмотрела наверх: "Ну так просвети меня, Малдер. Какой же день, по-твоему, самый романтический для свадьбы?"

"Двадцать девятое февраля".

"Угу. Ну конечно. В этом случае тебе придется вспоминать об этом дне только раз в четыре года. Как романтично".

"Нет, Скалли, ты не уловила сути. Двадцать девятое февраля на самом деле присутствует *в каждом* дне - лишняя минута или около того. Просто решили все эти минуты прибавлять за раз в четырехлетие".

Скалли подумала немного и решила, что он прав: частичка от двадцать девятого февраля была в каждом дне года. Она улыбнулась ему: "Ну ладно, Малдер, тебе удалось выкрутиться. Совсем неплохо, надо признать".

Он расплылся в улыбке и отвел ее локон за ухо: "Я же говорил".

Она подвинулась, натянула одеяло и легла рядом с ним, прислушиваясь к тому, как его дыхание становится все ровнее и ровнее. Скоро он заснул. Она закрыла глаза. Часы отсчитали несколько минут. Вдруг, она вновь распахнула глаза. Взглянув на Малдера, она тихонько выбралась из постели и босиком прошлепала к шкафу, на котором висел перекидной календарь - презент от ее сберегательного банка. Она взяла его, зажмурилась и глубоко вздохнула, прежде, чем перевернуть его и посмотреть на последнюю страницу.

Точно, так и есть.

29 февраля, 2000 года - еще почти целый год.

Она улыбнулась и пошла обратно в кровать.